— Но Мортус прав. У нас чрезвычайное дело. Прошу, казнахрон, продолжай.

— Вам знакомо имя Лукоса Шварца? — спросил Идилий Кат.

Пурелий схватил принесённый кубок, крикнул: «За Бадьяра Широкого!» и принялся жадно пить. Он причмокивал и притоптывал. Косил глазами в разные стороны и подмигивал всем подряд. Осушив бокал, сначала поклонился барону, а потом ответил Мортусу:

— Да, я знаком с ним.

— Что можете о нём сказать?

Пурелий вместо ответа достал носовой платок и обратился к присутствующим.

— Благородные мужи, не найдётся у кого-нибудь несколько капель духов? — лицо книгочея вдруг стало серьёзно, поэтому Мортус не обиделся, что его вопрос проигнорировали.

Знать молчала, не совсем понимая, как надо действовать. На помощь пришёл Бадьяр.

— Неужели мы откажем книгочею в пустяковой просьбе?

— У меня! У меня есть замечательные духи! — тут же залебезил лекарь Плантаж.

Он суетливо достал красивый флакон и выложил на ладонь, протянув её в сторону барона, а не туда, где стоял Пурелий. Книгочей поблагодарил лекаря и не спеша направился к гостям, по прежнему стоящим вдоль закрытых шторами окон. Лохани и стулья унесли, подданные опять стояли.

— Уважаемый казнахрон Мортус, я понимаю, зачем вам понадобился причиновед Лукос Шварц, — говорил Пурелий спокойным тоном, вся суетность начала встречи исчезла. — В Зелёной долине он известен, как человек, разгадывающий загадки. В других городах его почитают, как искусного мистификатора, меняющего личности и выполняющего особые поручения. Одни его уважают, другие боятся, достаточно и таких, кто не верит в его силы, считая Лукоса Шварца вымыслом. И на то есть серьёзные причины. Никто не знает, как он выглядит, — Пурелий сделал паузу, взял флакон, кивнул лекарю и продолжил. — Более того, никто не знает его рода.

— А как же пользуются его услугами? — удивился Бадьяр.

— Хороший вопрос, мой покровитель. Я расскажу, но сначала… Воевода Гидон, я правильно понимаю, что сегодня в этом зале был уничтожен завороженный? Остатки уже унесли, но следы остались, — Пурелий показал на пол. — Судя по тому, что здесь собрались лучшие мужи города, убили кого-то из знати. По размерам пятен я предполагаю, что это был громовой удар… нет! отравленная бомба. Верно? А раз казнахрон задал вопрос о Лукосе Шварце, то подозревается покушение. Кроме того, загадочные убийства агентов, о которых шепчутся гости увеселительного дома барда Балуна, намекают на то, что события связаны. Но вы ещё не до конца уверены в этом. Я прав?

Гидон и Мортус нахмурились. Им не понравилось, что незнакомец обладал важной информацией, а кроме того, кичился ею перед всей знатью города и самим бароном.

— Браво, книгочей! — похвалил Бадьяр. — Ты всё верно понял, кроме покушения. Мы убедились, что погибший был заворожен не против тела благородного наместника, — барон погладил ожерелье, — а против кого-то другого.

— Почему вы так решили?

— Потому, что ворожба проведена ночью, а ночью я ещё не знал, что вызову своих подданных, — торжествующе ответил Бадьяр и опять погладил ожерелье.

— Ах, вот как.

Книгочей расстроился. Он открыл флакон, надушил платок и вернул духи лекарю. Потом зашёл за спины гостям и, извиняясь, стал что-то искать на полу.

— Пропустите, пожалуйста. Прошу прощения. Пара шагов, благородные мужи, только пара шагов.

Публика расступалась, пропуская Пурелия за спину. Дойдя до зеленоглазого скотника, книгочей неожиданно вскрикнул и запрыгнул на спину Жостака Восьмого. Книгочей обхватил его за шею и плотно зажал рот надушенным платком.

— Держите нас, держите! — орал Пурелий. — Не дайте нам упасть!

Скотник Жостак был среднего роста и полноват. Но для лёгкого и маленького книгочея любой взрослый человек являлся физической угрозой. Поэтому Пурелий что есть силы сжимал надушенный платок, не давая Жостаку вырваться. Книгочей кричал ерунду про падение для отвлечения собравшихся. Он не хотел, чтобы его скинули, не хотел поймать шеей меч Гидона или могучий удар одного из стражников. Поэтому Пурелий верещал нелепые приказы, лишь бы занять окружающих. Молодой человек ждал, когда духи подействуют.

— Колени! Следите за коленями! Бросайте мечи на пол, они отравлены! Умоляю, не давайте согнуться локтям! Отнесите свечи! Поднимите дамам юбки! Окна, берегите окна!

Знать суетилась, пытаясь следить за криками иноземца и понять их смысл, впрочем, безуспешно. Вскоре всё закончилось. Жостак перестал сопротивляться, опустился на одно колено, потом на другое и завалился на бок. Пурелий убрал платок, лихо вскочил, перевернул купца на живот и задрал одежду. На спине Жостака ярким светом мерцали жёлто-красные полоски. Знать ахнула.