— Видите? — спокойно произнёс Пурелий. — Это следы бомбы. Жостак был отравлен позапрошлой ночью. Запор является одним из признаков отложенной ворожбы. Кто-то в последний момент отменил срабатывание. А полоски свидетельствуют, что яд постепенно покидает тело. Из-за большой концентрации отравляющих веществ, духи сработали, как снотворное. Он спит, с ним всё будет хорошо, — книгочей посмотрел на барона. — Кто-то убивает людей Гидона, чтобы вызвать общее собрание знати. Каждую ночь злоумышленник обманом отравляет одного из ваших приближённых, чтобы уничтожить всю верхушку. Если общий сбор не состоялся, как произошло вчера, он отменяет ворожбу и заряжает новую жертву. Вы правы, преступник не знал, о сегодняшнем встрече. Он готовится к ней каждый день, — Пурелий обвёл взглядом притихшую знать. — Благородные мужи и жёны, вы все в большой опасности. Кто-то объявил на вас охоту.

— И что же делать? — совсем тихо спросил Бадьяр.

— Как что? Звать на помощь причиноведа Лукоса Шварца.

После разоблачения завороженного, авторитет Пурелия вырос. Недоумение, а местами нескрываемая неприязнь от шапитошности книгочея никуда не делись, но доверие к малышу возросло. Он рассказал, что не знаком с Лукосом Шварцем, однако держит с ним связь.

— Удалённая тайнопись? — резко спросил Гидон.

Пурелий не ответил. Он пообещал барону связаться с причиноведом и сообщить о срочном интересе знати Зелёной долины к его услугам.

— Вызов Лукоса Шварца будет стоить тридцать златниц.

— Это грабёж!

Знать забурлила. Послышались осуждения, смех и даже владеющий собой Мортус взмахнул руками и с шумом выпустил воздух.

— Это же пятнадцать коров или треть стоимости доходного дома, — качал головой казнахрон. — За одно сообщение?

— Мортус прав, — серьёзно добавил барон. — Я понимаю, что ты пользуешься нашим положением и моим расположением к тебе. Но всему есть мера, молодой человек.

Пурелий внимательно посмотрел на Бадьяра. Поведение барона на миг смутило книгочея, но обдумать услышанное он решил позже.

— Мой покровитель, — Пурелий поклонился. — Ваше положение действительно сложное. Думаю, возмущение вызвано не стоимостью, — книгочей повысил голос. — Благородные мужи и жёны! За спасение ваших жизней и изобличение преступника, за пресечение ворожбы насилия в королевский день, а если такое произойдёт, установление виновного и отворот гнева короля с предоставлением доказательств о непричастности знати, причиновед Лукос Шварц возьмёт сто златниц. За мои услуги посредника вы заплатите тридцать. Деньги после выполнения обещанного. Кроме того, мне нужен доступ в любое помещение города и право допрашивать любого жителя, для передачи информации Лукосу. А чтобы вы не беспокоились о сроках, — Пурелий сделал паузу, оглядел присутствующих, повернулся к Мортусу и отчеканил, — я ставлю свою жизнь, что Лукос Шварц не только возьмётся за дело, но установит виновного до наступления следующего королевского дня.

— Браво!

— Эх, хорошо!

— Каков малец!

Публика завелась. Азартные жители Сычигорья с охотой спорили и держали пари. Страсть к главному развлечению всех баронств — игращам — держалась на увечьях, смертях, опасности и непредсказуемости исхода. Книгочей выдал полный комплект, не оставив знати шансов. За это они готовы платить.

— Четвёрка, закрепите договор, — приказал Бадьяр.

— Народница согласна.

— Зельевариус согласен.

— Воевода согласен.

Мортус выдержал паузу. Книгочей появился в городе несколько недель назад, и казнахрон пожалел, что не уделил ему должного внимания. «Истеричен и суетлив. Влюблён в наложницу Ру-Ру. Боится насилия. Слабая родовая сила. Связи со сторонщиками и движенцами не выявлены», — вспоминал Мортус доклад агента воеводе. В тот раз они проигнорировали личность Пурелия, теперь придётся догонять.

— Казнахрон согласен.

— Так тому и быть, — барон утвердил решение, встал и резко сменил внимание. — Эльза за мной! Я уже не могу терпеть.

Тайя стояла на коленях лицом к частоколу. На шею девочки давил хомут, утяжелённый камнями — не убежишь. Тайя ждала решения и молилась королю. «Я прошу послать мне недельные пытки. Нуги совсем маленький, он погибнет без меня, — переживала малышка. — Лишь бы не изгнание, лишь бы не изгнание».

Воровство во всех баронствах считалось лихим занятием, достойным уважения. Законы предусматривали суровое наказание ворам, пойманным на месте преступления. Людей казнили или отправляли жертвами на игрища, давая небольшой шанс остаться в живых. Иногда проявляли снисхождение, изгоняя из городов и посада. Человек уходил в Сторону. Местность, не входившую в земли баронств. Сторона по общей площади занимала семь восьмых частей Сычигорья и находилась между городами и посадами. Это был дикий необжитый ландшафт с одним правилом — Стороне закон не писан. Впрочем, и там поклонялись королю, гнев которого достигал сторонщиков с регулярной неизбежностью.

Итак, воров уважали, но строго наказывали. Правда, наказание ворам применялось только при поимке на месте преступления, и только в присутствии стражников. Успел утащить подальше, успел спрятать — не вор. А если поймали в присутствии людей воеводы, жди наказания. Поэтому торговка удивилась поступку Тайи, отдавшей кочан. Рядом не было воинов, уноси добычу да радуйся. В случае обнаружения в момент совершения, девочка вернула бы украденное. Пострадавшие не возмущались попытке, так как крали все и всегда. Ловкое воровство восхищало жителей. А попался — сам дурак. Попался при стражнике — дурак вдвойне.

Главное, нельзя убегать с добычей при обнаружении. В этом случае кража становилась разбоем, что наказывалось игрищами или казнью. И не важно, как давно совершился разбой и в каком баронстве скрывался преступник. В момент побега он становился разбойником и участь его была определена.

— Поймали воровку, — встретил вернувшуюся Весту один из рабочих.

Веста Кнут посещала кедровую не в качестве народницы. Веста Кнут заходила сюда по зову крови. Ребёнком она сама была сборщицей и до сих пор переживала за добычу элемента.