– Как старик Суворов говорил: "Далеко шагает, пора унять молодца!", - засмеялся гость, уписывая очередной блин, щедро сдобренный черной икрой.

– Наслышан о твоих успехах, Акулина, - обратился ко мне Петр Алексеевич, - изрядно ты гостей потешила. Может и мне споешь?

– Так старалась вчера, что голос сорвала, - прошептала я, - может к вечеру войду опять в голос и порадую вас. Петр Алексеевич, а вы на конную прогулку поедете?

– Да, поеду, - улыбнулся князь, - со мной хочешь?

– Очень, - ответила я под неодобрительный взгляд барышни Анастасии.

– Алексей, распорядись конюху, - обратился князь к сыну, - Настенька, ты с нами?

– Нет, папенька, я лучше почитаю, - обиженно ответила девушка, взяла со столика книгу и вышла в комнату, примыкавшую к столовой. Как мне рассказал Карл, это комната называлась диванная – комната для отдыха и домашних занятий.

Граф Растопчин с графиней, не проронившей за столом ни слова, от прогулки тоже отказались и составили Наталье Николаевне компанию по игре в карты.

Лошадь, которую оседлали для меня от меня же и шарахнулась. Да, животных не проведешь. Звездочка (и опять спасибо Карлу за знания) фыркала и пятилась от меня. Хорошо еще, что барин в это время разговаривал с конюхом и не смотрел в мою сторону. Я стала говорить лошади ласковые слова, протянула кусок хлеба и смогла с ней договорится.

Легко вскочила в седло, но Звездочка этого явно не ожидала. Мне специально даже делать ничего не пришлось, лошадь встала на дыбы и я полетела на землю. Очнулась от того, что кто-то брызгал мне в лицо водой, открыла глаза и увидела Алексея, который смотрел на меня с болью и грустью.

– Да что с тобой происходит, Акулина?
– с жалостью спросил он.
– Как же ты так? Где болит? Уже послали за доктором. Платон Яковлевич будет в самое ближайшее время.

– Голова, - простонала я, - очень болит голова и нога, - я не врала, голова у меня болела с самого "попадания", а вот нога в колене просто полыхала болью именно сейчас.

Петр Алексеевич тоже был рядом и внимательно на меня смотрел.

– Что такое со Звездочкой, она же такая спокойная и вы с ней всегда ладили, - покачал он головой, и обратился к конюху, растерянно переминавшемуся с ноги на ногу.
– Степан, проверь, может у кобылы репей в копыто попал, или под попоной что кололось. Отчитаешься потом. Алексей, давай Акулину занесем в дом.

Меня подняли и как хрустальную вазу понесли в дом. Безумно хотелось прижаться к Алексею. "А ну цыть! Ты на двести лет старше, и он не Костя". Но сколько бы я себе это не повторяла, толку чуть - сердце стучало свое - его руки, его волосы, его глаза, его голос...Алексей аккуратно уложил меня на кровать и вышел, а вместо него прибежала Марфуша, помогла мне переодеться, умыться и уложила в постель, постоянно тараторя при этом:"да как-же, да что-же".

Платон Яковлевич, удивительно похожий на актера Леонида Броневого, осмотрел мою ногу, позаглядывал в глаза, попросил показать язык.

– У меня голова очень болит, и какие-то странности начались, - жаловалась я, - вот я вроде вас знаю, а не помню.

– С ногой все понятно, то ли сильный ушиб, то ли перелом. Кости не торчат, уже хорошо. Мы ее в лубки положим, а голова..., - доктор задумался, а меня просто разбирало, язык чесался и я не удержалась.

– Голова предмет темный и исследованию не подлежит.

– Абсолютно так, абсолютно. Вот в турецкую при контузии полный покой приписывали. А тут тоже почитай контузия. Полный покой!
– хлопнул он себя по ноге и приступил к упаковыванию моей ноги в дощечки и заматыванию многочисленными бинтами.

Потом, получив приглашение от Натальи Николаевны, которая пришла ко мне как только узнала о происшествии, откушать чаю, вышел из комнаты.

Какой покой? Только закрылась дверь за доктором в комнату зашла Степанида с подносом на котором были пирожки, компот и еще что-то опознанное мной как пастила. Поохала, повздыхала, погладила по голове. Следом наведался сам барин, потом Алексей. А потом прискакала Анастасия Петровна.

– Ах, Акулина, ну как же ты так? Я так надеялась, что ты поедешь со мной в Вильне. Туда прибывает государь, а значит и весь императорский двор. Папенька на пару дней в именье приехал, только дела проверить, а потом он ко двору отбывает. Алексей тоже в полк отправляется. А маменька не оставляет надежды составить мне блестящую партию. Она не хочет упустить возможность сойтись с лучшими петербургскими фамилиями в обстановке, далекой от столичной чопорности, поэтому мы тоже едем в Вильне. Я так надеялась на тебя.

– Милая моя Анастасия, от меня тебе будет мало толку теперь. Помимо ноги у меня повредилась голова. Я половину всего позабыла и соображаю плохо, - грустно вздохнула я. Черт бы побрал эту идею Карла, ноги ломать никак не входило в мои планы.

– А как ты думаешь, война с французами будет?
– не успела я ответить как барышня продолжила.
– Одно упоминание об успехов «маленького капрала» приводит папеньку в гнев, у него случается разлитие желчи и нога дергается от старой, полученной в турецкой кампании, колотой раны в правой ляжке. А мне он симпатичен. Император Буанопарте..., - девушка мечтательно прикрыла глаза, - вознесшись ниоткуда, он усмирил революцию и покорил полмира, а покорив, бросил его к ногам вдовы Богарне. Помилуй, милая Акулина, да есть ли на свете что-нибудь романтичнее? Меня опечалил развод двух любящих сердец, но трагедия императора в том и состоит: прежде вынужден он думать о процветании подвластной ему империи, и лишь засим – о личном.