Его Серегил, как бы невзначай откинул пальцем, как не представляющий никакого интереса, а сам взял серёжку.

– И это весь твой великий секрет? Эта мелочёвка?

– Тебе же не терпелось взглянуть.

– Я уж, было, подумал, у тебя тут большая коллекция.

Он взял жертвенную фигурку.

– Вот это, по-моему, ничего. Даю тебе за неё серебряный сестерций.

– А золото-то что же, не надобно?

– Я, конечно, рассчитывал на что-то поинтересней.

Он взял обломок розетки и с видимым разочарованием повертел его в руках.

– Будь он хотя бы целый, возможно, он ещё представлял бы какой-то интерес, а так. Что это вообще было такое?

– Не знаю. У Маркиса, моего братца , оно было целиком. Симпатичная такая штукенция. Но его интересовало лишь золотишко, вот он и порубал её на куски, чтобы распродавать понемножку по мере надобности.

Серегил снова повертел обломок в руках.

– Похоже, тут когда-то был ценный камушек. А его у него нет?

– Если и был, то он мне об этом ни слова. Только он уже помер. Почти сразу же после того, как стиб… как нашёл все эти штучки.

– Да? И от чего же?

– От заворота кишок.

Серегил напустил на себя скучающий вид, хотя сердце его пропустило удар.

– Серьёзно? И что же там было, газы?

– Да вряд ли.

Лемиель горестно помотал головой.

– Маркис был хорошим парнем. Ну, разве что, подворовывал немного. Полагаю, его, в конце концов, настиг Билайри. Накануне он чувствовал себя вполне превосходно, а на следующий день у него пошла чёрная кровь и верхом, и низом. Доктор Кордира так и не смогла опознать, что с ним такое. А к ночи он помер.

– Соболезную твоей утрате. А когда это он скончался?

– Да прям перед прежним губернатором, дня за два, не больше.

– Да несёт его прах светлый ветер.

Лемиель фыркнул.

– Здесь, на острове, мы не сжигаем людей, словно мусор. Он похоронен, как надо, всё по правилам и как подобает. Так что скажешь? Берёшь что из этого или нет?

– Вот. За всё.

Серегил открыл кошелек и вытряхнул ему на стол четыре сестерция.

– Ты что скажешь? Тут золота больше, чем стоят эти безделушки. К тому же, ты сможешь тратить его без лишних к тебе вопросов.

Лемиель кивнул и сгрёб монеты.

– Премного благодарен.

Серегил задумчиво позвенел кошельком.

– Я бы, конечно, не прочь взглянуть и на камушек, что выпал из такой симпатичной розетки.

– Будь он у меня, я бы от него избавился, - сказал Лемиель с очевидным сожалением. – Маркис же ни словом не обронил ни про какой камень. Он про это всё вообще помалкивал, покуда не оказался на смертном одре. Вот тогда он и передал мне последнее, что у него оставалось на этом свете. У нас же никого, кроме друг друга и не было никогда.

Серегил собрал свои ночные трофеи и поднялся.

– Если, вдруг, попадутся ещё какие интересные штуковины, дай знать в Зеркальную Луну. И вообще, если что-нибудь будет нужно…

Лемиель протянул ему грубую, покрытую шрамами руку:

– Премного благодарен, но я в порядке.

Серегил пожал ему руку, весьма тронутый эдакой гордостью бывшего раба.

По пути обратно в таверну, где осталась Цинрил, Серегила одолела дикая усталость. Когда он взбирался в седло, у него всё болело. Было ясно, что сегодня ни о каких склепах и речи идти не могло. Думая лишь о горячей ванне да мягкой постели, он ударил Цинрил под бока и поскакал назад в дом губернатора.

***

Мика прикинул, что он не спит, только он ничего не видел. Он промок и продрог, был напуган, страдал от боли. Последнее, что ему вспоминалось перед тем, как опустился багряный туман, была прекрасная дама, которая снова сломала ему руку. И дра’горгос, который едва не проник в него!

Он лежал на спине, в воде, и когда попытался сесть, руку пронзила такая боль, что он вскрикнул, а потом закусил щеку, чтобы не орать.

– Эй? – дрожащим голосом произнёс он. – Клиа, ты тут?

Но единственным ответом ему были капли воды. И не было никого, чтобы ему помочь. Значит, справляться придётся самому. Здоровой рукой он уложил сломанную на груди, вскрикивая от каждого движения, а потом умудрился сесть. Эта боль и красная мгла отняли у него почти все силы, но он постарался собраться и сосредоточился на световом заклинании, которому обучил его Мастер Теро. Постепенно ему удалось создать крохотный светящийся шарик. При его сиянии он увидел, что бархатный наряд его превратился в жалкие выцветшие лохмотья. Мика ещё немного напрягся, и шарик увеличился до размеров воробьиного яйца – максимум, на что Мика сейчас оказался способен. Прямо перед ним высилась каменная колонна, на которой лежал сверкающий череп. Теперь Мика понял, где он - в пещере с призраком!