Женщины с детьми стояли поодаль. Никто не плакал и не причитал, как обычно бывает на проводах новобранцев. Просто стояли и ждали. Подходили мужья, присаживались на корточки перед ребятишками, гладили их по головам, совали желтый пайковый сахар.

В углу двора жалась кучка музыкантов, некоторые почему-то в штатском. Трубач перебирал клапаны и раздувал щеки: пробовал звук. Что-то ему не нравилось, и он морщился, как от зубной боли. Удивительное дело, сколько объявилось этих музыкантов в Петрограде! Раньше Степан раза два слышал оркестр в Народном доме, потом в цирке и на Марсовом поле, а теперь чуть ли не каждый матросский и солдатский полк и даже рабочие отряды уходили с вокзала с музыкой. Где же они были раньше, все эти трубачи и кларнетисты? Сделали из больших оркестров маленькие? Разбились на кучки, чтобы легче было зарабатывать на пайковую селедку и ломоть ржаного хлеба?

– Степа!
– Кто-то ударил его по плечу.

Степан оглянулся. На крыльце стоял парень в гимнастерке с командирскими ремнями, с рукой на перевязи.

– Леха!
– обрадовался Степан.
– Колыванов! Откуда?

– Из госпиталя, - улыбнулся парень.

– Ранен?

– Рука... Навылет.

– Здорово!

– Чего же здорового?
– засмеялся Колыванов.

– Ну...
– неопределенно покрутил головой Степан.
– Фронт, бой... А тут кисни!

– Не похоже, чтоб ты киснул, - усмехнулся Колыванов.
– Весь райком рассмешил. Что это ты им ляпнул?

– А!..
– отмахнулся Степан. И вдруг пожаловался: - Почему это у меня так, Леша? Сначала брякну не подумавши, потом только соображать начинаю. Или в драку сразу! Кровь, что ли, горячая?

– Уши зато холодные, - сощурился Колыванов.

– Уши у дураков холодные!
– обиделся Степан.

– Вот и умней, - опять засмеялся Колыванов.
– Не кто-нибудь - член Союза рабочей молодежи!

– Где он, Союз-то?
– присел на крыльцо Степан.
– Клуб прикрыли, работы нет... Ребята кто папиросами врассыпную торгует от частника, кто на бирже околачивается... А контрики всякие объединяются! С флагами ходят!

– Знаю, - кивнул Алексей.
– Мы тоже будем объединяться. В Москве съезд готовят.

– Съезд?
– не поверил Степан.
– Деникин же прет, Колчак!

– Прет, - помрачнел Колыванов.
– Я хоть в обоз пока просился, а велено вами заниматься.
– Вздохнул и добавил: - А клуб будет!
– Вынул здоровой рукой из кармана гимнастерки бумагу с лиловатым райкомовским штампом и помахал ею перед носом у Степана.

– Становись!
– ломающимся баском скомандовал красногвардейцам совсем еще молодой безусый парень в фуражке с красной звездой и в перетянутой ремнями кожаной куртке.

Красногвардейцы торопливо целовали жен и детей, совали им в руки остатки сухарей и сахара, строились они долго, не очень умело, но парень в фуражке со звездой не торопил, не покрикивал, молча прохаживался вдоль неровного строя и поглядывал на райкомовское крыльцо.

Когда на крыльцо вышел Иван Емельянович Зайченко, шеренга красногвардейцев уже приняла почти воинский вид.

Те, что помоложе, поджимали животы и выпячивали грудь, пожилые стояли вольнее, и бросались в глаза их тяжелые ладони, на которых еще блестела винтовочная смазка.

Зайченко подошел к парню в фуражке со звездой и пожал ему руку.

Потом пошел вдоль строя - то ли проверял оружие и обмундирование, то ли просто прощался перед отправкой. С одним, пышноусым, поздоровался за руку, что-то сказал ему, отчего тот разулыбался и кивнул на стоящую в стороне вместе со всеми женщину в голубом платье и черном вязаном платке. Женщина тянула платок за концы, прикрывая живот, и стеснительно улыбалась. Зайченко покивал ей издали и пошел к крыльцу. Глянул на босые ноги Степана и неодобрительно покачал головой. Степан независимо дернул плечом и еще дальше выставил босую ногу, а Колыванов сунул Зайченко бумагу с райкомовским штампом и огрызок карандаша.

– Подпиши, Иван Емельянович... А то к тебе не протолкнешься.

– Что у тебя?
– взглянул на бумагу Зайченко.

– Библиотека для клуба нужна, - ответил Колыванов.

– Ну и что?
– спросил Зайченко.

– Вот...
– ткнул в бумагу Колыванов и прочел: - "Товарищ Колыванов Алексей командируется для конфискации книг в буржуйских домах. Книги будут служить делу молодежного пролетарского образования, что и удостоверяется".

– И кто тебе такой мандат состряпал?
– спросил Зайченко.

– Сам, - ответил Колыванов.
– Подпись только нужна.

– А если твои дружки кроме книг еще чего-нибудь прихватят? засомневался Зайченко и опять покосился на босые ноги Степана.

– Чего прихватывать?
– задумался Колыванов.
– Шкаф разве?.. Так это вместе с книгами.

– Вот!
– Зайченко сунул ему обратно огрызок карандаша.
– А там, глядишь, и рояль упрете.

– На рояль у меня особая бумага заготовлена!
– полез в карман Колыванов.

– Ты меня мандатами не закидывай!
– рассердился Зайченко и крикнул парню в фуражке со звездой: - Давай!..