– Может, это потому, что я не собираюсь никуда идти? – высокомерно фыркнула я.

Ситуация, между тем, стремительно выходила из-под моего самоконтроля. В то время как я сидела как на иголках, Николас не испытывал и капли смущения, чувствуя себя как дома.

С любопытством покрутив головой по сторонам, парень мало того, что плюхнулся в кресло, так еще и нагло вытянул ноги.

– Почему? Пойдем, ты не представляешь, отчего отказываешься. Будет весело!

– Наоборот, представляю очень даже хорошо, – вспомнив исходящий от него запах алкоголя, я брезгливо скривилась. – Девушке же моего положения в такой обстановке делать решительным образом нечего.

– Да-да, правильный кавалер спросил бы нижайшее разрешение у твоих родителей, потом еще полгода уговаривал тебя, – покивал Николас. – Малышка, брось. С порядочным ухажером ты умрешь от скуки на первом же свидании. Я научу тебя правильно развлекаться в этом городе.

На моем лице не дрогнул ни один мускул, но все чувства внутри обострились. Самоуверенный парень настолько сильно бесил, что я готова была магией вышвырнуть его прочь и плевать, что настоящие леди так не поступают. Пальцы уже начала покалывать энергия, но тут в коридоре раздался цокот каблуков.

– Мама… – в панике выдохнула я.

Николас понятливо кивнул и рыбкой нырнул под кровать.

– Милая, все в порядке? Ты пропустила обед. И почему ты еще не переоделась? – мама укоризненно покачала головой.

– Прости, я рисовала и потеряла счет времени, – отведя глаза, вынужденно соврала я.

– Понимаю, тебе сложно на новом месте, но наш с тобой долг поддержать отца, – мама прошла по комнате, остановилась у кровати (сердце пропустило удар!), а потом села в кресло. – Будем молиться, чтобы его здоровье скорее пришло в норму и тогда мы сможем вернуться домой.

– Непременно, – я старалась смотреть на маму, но взгляд то и дело падал на кровать. – Давай я переоденусь, и мы поговорим об этом за ужином.

– Хорошо. Я пришлю горничную, – поцеловав меня в макушку, мама, наконец, вышла из спальни.

Вытерев покрывшийся испариной лоб, я устало облокотилась к двери. Несмотря на то, что все обошлось, сердце стучало как бешеное, руки и ноги мелко дрожали.

– А так гораздо удобнее, – выбравшись из-под кровати, Николас нахально растянулся на одеяле, подложив руки под локти. – На полу полно пыли, когда вы последний раз делали уборку?

– Ты еще здесь? – охнула я. – Убирайся! И не вздумай еще раз забраться в мою спальню.

– Да брось, я тебе совершенно не мешаю, – блондин приглашающе хлопнул рукой по одеялу. – Разве в противоположном случае ты не пожаловалась бы маме?

– Ну, говорят же, что к убогим надо проявлять милосердие, – не желая выдать свое истинное состояние, я поспешно села за туалетный столик, вцепилась в расческу. – А еще через пять минут здесь будет моя горничная.

– Хочешь, чтобы я ушел? – парень неуловимо быстрым движением оказался на ногах, завис надо мной. – Тогда попроси меня. Нежно. Ну, или хотя бы вежливо.

Я с такой силой сжала пальцы, что они побледнели. Все внутри протестовало против подобного шантажа, настоящей леди полагалось бы скорее язык себе откусить, чем позволить манипулировать собой. Только отец… Да и если нахального блондина заметят в моей спальне, поднятая буря накроет и меня.

– Николас, пожалуйста, покинь мою комнату, – на одном дыхании отчеканила я.

– Близко, – парень одобрительно кивнул. Медленно провел рукой над моей головой, словно собираясь погладить, но все же не коснулся волос. – Но неправильно. Меня зовут Кэссиэн.

– Тогда почему все зовут тебя Николасом? – я спросила и поспешно обругала себя за неуместное любопытство.

Вот в самом деле, какое мне дело до его имени? Хоть бы горшком себя называл, только уже исчез!

– Это второе имя. Только для самых близких, – с той же томной интонацией продолжил блондин. – Но ты можешь звать меня Кэсом.

– Кэссиэн, окажи мне услугу, сделай так, чтобы духу твоего здесь больше не было, – мило улыбнувшись, я захлопала ресницами, не давая возможности придраться к грубой фразе.

Кажется, Николас-Кэссиэн собирался сказать на прощание что-то еще, но в коридоре раздалась быстрая поступь, и парень молниеносно кинулся к окну.

Я же уронила голову в подставленные ладони и, чувствуя, как горит лицо, глухо застонала.

Наверное, мама бы точно поняла, что со мной происходит что-то неладное, но к счастью, за понадобившееся для сборов время я успела полностью подавить все эмоции.

К ужину я вышла в персиковом платье, с уложенными в пучок волосами, собранная и невозмутимая.