Салли пожал плечами.

– Что ты хочешь, Руб?

Руб хотел к ним. В машину. В разговор. В общество друга. К ним.

– Можно к вам? – спросил он. – Здесь холодно.

– Здесь тоже, – ответил Салли. – Мы задержимся еще на минутку-другую. А потом вылезем из машины и будем мерзнуть все вместе.

Салли поднял стекло, Руб уставился на свое отражение. Даже его отражение внутри, где тепло – или хотя бы теплее.

Руб размышлял обо всем, в том числе и о том, как несправедливо, что отражение его в машине, а он на улице; минуту спустя стекло вновь опустилось.

– Что ты делаешь? – спросил Салли.

– Жду, – пояснил Руб.

– Иди жди вон там, – сказал Салли. – Посиди на крыльце.

– Я никому не мешаю, – заупрямился Руб, он знал свои права. Улица общая. – Можно я хотя бы скажу тебе одну вещь?

– Через минуту ты скажешь мне все что захочешь. Иди посиди на крыльце.

Салли поднял стекло, оно закрылось в то мгновение, когда он договорил. И Руб снова остался в обществе собственного отражения. Человек, смотревший на Руба, выглядел как тот, кого переполняют желания, вот только с возможностями у него туго. Руб неохотно сделал, что велено.

Салли и Уилл проводили взглядом Руба, который вернулся по дорожке к дому и уселся на холодное крыльцо. А говорили они о страхе. Уилл все еще боялся заходить в дом деда. Салли признался, что когда был в возрасте Уилла, тоже многого боялся. Уилл ему не поверил.

Он испуганно смотрел на ветхий дом. Тот пугал его еще сильнее, чем накануне, потому что теперь на покосившемся переднем крыльце высилась груда досок, а это значило, считал Уилл, что теперь дом и вовсе держится на честном слове.

– Хочешь знать, как делал твой дедушка? – спросил Салли.

Уилл не горел желанием знать, как именно дедушка Салли справлялся со страхом, потому что догадывался: дед объяснит, что ему помогало, и потребует, чтобы Уилл попробовал, а Уилл уже понимал, что пробовать не захочет. Он искренне не верил, что дедушка Салли когда-то чего-то боялся. Он не мог себе представить, чтобы дед чего-то боялся, как не мог представить, чтобы Шлёпа вдруг подобрел. Шлёпа не знал сострадания. Если бы знал, это был бы уже не Шлёпа. А другой человек, похожий на Шлёпу. И пришлось бы дать ему другое имя. Чтобы дедушка Салли чего-то боялся? Да он не испугался даже полицейского с пистолетом.

– Я заключал с самим собой договор, – не дождавшись ответа, сказал дедушка Салли. – Говорил себе, что буду храбрым ровно минуту.

Уилл хмуро взглянул на деда.

– Ты ведь можешь быть храбрым одну минуту, правда? У букмекера ты был храбрым и дольше минуты, и случилось хорошее. Ты выиграл деньги.

– А что было, когда минута проходила?

– Я снова пугался. Но я хотя бы мог сказать, что был храбрым минуту. В следующий раз я пытался быть храбрым уже две минуты. И вот так с каждым разом я становился все храбрей и храбрей.

Уилл по-прежнему смотрел на деда, тот явно говорил правду.

– А чего ты боялся?

Дед пожал плечами:

– Уже не помню. В моем возрасте ты тоже не вспомнишь.

Уилл посмотрел в окно на свой страх. Он не верил, что сумеет забыть, чего боялся. И не верил, что дед позабыл. Просто он никогда и ничего не боялся по-настоящему.

– Я сейчас.

Дедушка Салли выбрался из машины, прихрамывая, обошел “эль камино”, откинул задний борт. Открыл ящик с инструментами, который держал в кузове, шумно порылся в нем. Наконец, видимо, нашел что искал, потому что тяжелая крышка ящика со стуком закрылась, а сам Салли вернулся на переднее сиденье рядом с Уиллом.

– На, – сказал Салли и бросил внуку на колени что-то металлическое и тяжелое.

Уилл сжал колени, поймал вещицу, взял в руки, порассматривал недоуменно и догадался, что это секундомер.

– Можешь засекать время, – пояснил дед и показал Уиллу, как работает секундомер. – Чтобы точно знать, сколько ты пробыл храбрым.

Уилл с минуту скептически глядел на секундомер, потом еще более скептически посмотрел на дом и, наконец, на деда.

– Ладно, – согласился он с глубоким вздохом.

– Молодец.

Они вышли из “эль камино” и направились по неровной – плиты дыбились от времени и непогоды – дорожке к дому, Уилл смотрел, как медленно ползет секундная стрелка, точно пытался понять, сколько в реальном времени займет минута, на которую он согласился.

Где-то рядом лаяла собака. Салли казалось, что лай доносился из дома, но это едва ли.

Салли остановился возле сидящего на крыльце Руба (тот все еще дулся) и посмотрел на дом. Не было слышно ни треска отрываемого паркета, ни вообще звуков какой-либо работы, если уж на то пошло.