– А где Питер?

Где бы ни находилась собака, она залаяла еще громче и ближе, залаяла зло и как-то придушенно.

– Именно это я и вышел тебе сообщить, – раздраженно ответил Руб, – но тебе приспичило притворяться, будто меня здесь нет. И теперь я тебе ничего не скажу.

Руб отвернулся – то ли от злости, то ли потому что в глазах его стояли слезы, Салли не понял.

Слова Руба так напугали Уилла, что Салли улыбнулся ему и подмигнул.

– Руб? – позвал он.

– Что?

– Где Питер?

– В другом доме, – ответил Руб; хотя он по-прежнему дулся, но был явно доволен, что продержался так долго на этом допросе с пристрастием.

– В каком другом, Руб? В Бате почти пять сотен других домов. Даже больше, если считать весь штат.

– В другом доме, где мы работаем. – Руб опять рассердился.

– В летнем домике Карла? – уточнил Салли. – Неужели Питер повез паркет на озеро?

– Нет, вон в том. – Руб ткнул пальцем в дом Майлза Андерсона.

Они повернулись, посмотрели туда и увидели, как на крыльцо вышли Питер и незнакомый мужчина, остановились и о чем-то заговорили. Когда они пожали друг другу руки, Салли нахмурился и спросил:

– Кто это с Питером, Руб? Только не говори мне, что это Майлз Андерсон, тот сказал, что приедет не раньше января.

Руб открыл было рот, но тут же закрыл.

– Кто это, Руб?

– Это Майлз, мать его, Андерсон, как ты и сказал. И я не виноват.

– Черт, – произнес Салли.

Виноват Карл Робак, это он оторвал Салли от большого заказа, поручив мелкий, из-за которого Салли теперь, быть может, лишится большого. А может, и нет. Издали донесся смех, Питер и Майлз Андерсон спустились с крыльца, как два приятеля. Андерсон уселся в свою маленькую машинку, Питер наклонился к окну и помахал ему. Андерсон развернулся, устремился по Главной к деревне, Питер проводил его взглядом, потом перешел через дорогу и направился к ним.

Уилл сбежал по ступенькам, помчался навстречу отцу, Салли уселся на крыльцо рядом с Рубом, тот все еще сердился.

– Я бы на твоем месте тут не рассиживался, – посоветовал Салли. – А то кончик члена примерзнет к крыльцу.

Руб опустил взгляд, проверил, возможно ли такое.

– Совсем забыл, – продолжал Салли. – У тебя-то, поди, до крыльца не достанет.

– У тебя тоже. – Руб ухмыльнулся несмело, позабыв обиду от радости, что друг вернулся.

– Правда, – Салли крепко пихнул Руба локтем, – потому что я его подворачиваю.

Руб отодвинулся, чтобы Салли его не достал.

– А хочешь знать, сколько раз я его подворачиваю? – Салли снова ткнул Руба локтем, поскольку отодвинулся тот не так уж и далеко.

– Если бы подворачивал, тебе было бы больно. – Руб представил себе, каково это.

– Мне – нет, – заверил его Салли. – Знаешь, что я люблю больше всего?

Руб вспыхнул, гадая, не связано ли это с классной Тоби Робак.

– Сгущенку, – продолжал Салли. – А знаешь почему?

Руб нахмурился, силясь вспомнить почему. Он чувствовал, что должен знать ответ на этот вопрос, но припомнить не мог.

– Ни дергать за сиськи, ни чистить дерьмо, – пояснил Салли. – Ты здесь хоть что-то сделал?

– Почти все. Может, хватит пока, пойдем пообедаем?

– Хватит работать или хватит сидеть на крыльце и морозить член?

– Работать.

– Окей.

– Хорошо, – сказал Руб.

Они сидели и слушали, как лает собака.

Уилл присоединился к отцу, и они медленно шли по улице к Салли и Рубу. Мальчик о чем-то взахлеб рассказывал, показывал отцу выигранные деньги и секундомер, который дал ему Салли. Тот даже с крыльца заметил, что Питер не очень-то рад.

– Где лает эта чертова псина? – спросил Салли. – Такое ощущение, будто в доме.

– На кухне, – уточнил Руб.

– Кто?

– Собака, – сказал Руб. Он готов был поклясться, что они говорят о собаке.

– Какая собака?

– Та, которая лает. Карла собака.

Это было второе, что он хотел сообщить Салли, когда подошел к машине, а его прогнали, и это за все его труды. Было еще и третье, но Руб позабыл что.

Салли открыл дверь, вошел в дом. И с порога заметил Распутина, тот сидел, привалясь к кухонному шкафчику, к которому его привязал Карл Робак. А лаял пес сдавленно, потому что ошейник душил его. Карл прикрепил цепь к верхнему ящику, и пока Распутин стоял, все было нормально, длины цепи хватало. Но то ли собака потеряла равновесие и прислонилась к шкафчику, то ли попыталась лечь – и оказалось, что на это цепи уже не хватает. Заметив Руба и Салли, пес героически попытался встать, но линолеум был скользкий, пораженная ударом сторона тела не слушалась. Распутин быстро устал и вновь привалился к шкафчику, шея и голова собаки были в считаных дюймах от пола.

– Осторожно, – предупредил Руб, Салли сперва подумал, что Руб имеет в виду собаку, но потом заметил, что между порогом и кухней нет пола, остались лишь балки фундамента, под ними зиял темный погреб.

К своему удивлению, Салли смутился, увидев внутренности дома своего детства – трубы, доски, проводку, – выставленные на всеобщее обозрение, точно у неизлечимо больного. Это зрелище его не порадовало, вопреки ожиданиям.

Руб положил перед собой лист фанеры, на котором, очевидно, стоял, когда снимал паркет, шагнул на него и по двойной балке, покачиваясь, проворно пробрался на кухню.