– Будь добр, отнеси этот таз к посудомойке, – попросил он. – И на этом все.

– Хорошо. – Уилл поднял большой таз с грязными тарелками и стаканами, округлив глаза от натуги.

Касс за стойкой поморщилась, но Салли взглянул на нее и покачал головой: парень справится. Сам он ухватился за мусорный бак и покатил его за внуком. Уилл водрузил таз на сушилку, и Касс вручила ему две долларовые банкноты из новой бесшумной кассы.

– Из тебя получился отличный помощник. И что я буду делать, когда ты вернешься в Западную Виргинию?

Уилл покраснел от гордости и удовольствия.

– Мы останемся здесь, – сообщил он (во всяком случае, именно такой вывод он сделал из последнего разговора взрослых, который уловил краем уха).

Касс вопросительно вскинула брови, посмотрела на Салли.

– Впервые слышу, – признался тот. – Мне, уж конечно, никто никогда ничего не рассказывает.

– Тебе всегда обо всем рассказывают, – Касс ухмыльнулась, – но ты никогда не слушаешь.

– Вот как?

– Что ты будешь делать на следующий день после Рождества?

Салли показалось, что вопрос с подвохом, и, вместо того чтобы ответить “понятия не имею”, он задумался. К счастью, это сработало.

– Помогать тебе, – вспомнил он.

– Ты не сразу об этом вспомнил, правда?

– Извини. Я думал, так можно.

Касс посерьезнела.

– Иди сюда, – поманила она Салли, тот опасливо подошел, и она запечатлела у него на лбу благодарный поцелуй. – Спасибо, – сказала она, и оба посмотрели на кабинку Хэтти, хотя от стойки им было видно лишь облачко седых кудряшек старушки за древней кассой.

– Боже. – Касс снова взглянула на Салли: – Ты покраснел. Сколько тебе лет?

– Кто покраснел?

– Ты. Посмотри на своего деда, – сказала Касс Уиллу. – Скажи ему, что он покраснел.

– Ты покраснел, деда.

Салли действительно покраснел и знал об этом.

– Давай завтра поменяемся местами, – предложил он. – Ты четыре часа постоишь возле этого жаркого гриля, тогда и посмотрим, как ты покраснеешь.

– Иди уже, ставь на свою тройку, – сказала Касс и добавила, обращаясь к Уиллу: – Смотри, чтобы дед не сделал из тебя игрока.

– Поехали, – Салли подтолкнул внука, – времени в обрез. Если мы к одиннадцати не приедем, дядя Руб психанет.

Уилл скривился.

– Не волнуйся. На самом деле он тебе не дядя.

По пути к двери они остановились у кабинки Хэтти.

– Как дела, старушка? – громко спросил Салли. – Теперь у тебя есть касса – тебе полегчало?

К Хэтти явно вернулось доброе расположение духа.

– Судя по голосу, ты этот чертов Салли. – Она ухмыльнулась.

– Он самый. Это я дал тебе кассу. Или ты ничего не помнишь?

Это и правда была его идея. Питер и Руб вдвоем оттащили кассу в кабинку.

Хэтти нажала тяжелую бронзовую клавишу старого аппарата, та утешительно лязгнула, и в прямоугольном окошке выскочило “80 центов”.

– Даже не знаю, могу ли я это себе позволить, – испуганно сказал Салли. – Тем более что я тут работаю. Или ты намерена брать с меня деньги за то, что я здесь работаю?

Хэтти довольно захихикала, нажала еще две клавиши, в окошке появились еще два числа.

– Плати! – рявкнула она.

– Плати, – повторил Салли и оглянулся через плечо на Касс, та наблюдала за происходящим с невыразимо печальным выражением лица. – Ладно, держи.

Салли дал старухе доллар, та схватила купюру.

– Значит, деньги ты видишь? – спросил Салли. – Почему же ты не видишь все остальное?

Старуха возилась с кассой, пытаясь открыть ящик.

– Он больше не открывается, помнишь? – сказал Салли. – Что мы делаем с деньгами?

Она вернула ему купюру.

– Правильно, – сказал Салли. – Мы отдаем деньги Касс. Ты пробиваешь чеки, она собирает деньги.

Такой уговор старуху явно устраивал, она все утро вызванивала на кассе дикие суммы. Выбитые числа копились в окошке, перекрывали друг друга – если, конечно, Хэтти случайно не нажимала клавишу “сумма”. Салли ее нажал, и касса лязгнула еще громче и утешительнее.

– Деньги! – прошептала Хэтти.

– Да, – сказал Салли. – Теперь мы разбогатеем. Увидимся утром, старушка. В каком направлении мы пойдем?

– Вверх!

– Ладно, вверх. – Салли вздохнул. – Устал я с тобой спорить.