– Начинал я с университета, – напомнил Питер. – А здесь заканчиваю, не начинаю.

Салли решил сменить тему.

– У тебя есть деньги на первый и последний месяц? – спросил он, подсчитывая в уме, сколько сможет дать сыну.

К его удивлению, Питер сказал, что есть.

– Если нужно, я могу подкинуть тебе сотню-другую, – предложил Салли.

– Не нужно, – заверил Питер. – Но спасибо.

Салли подмигнул Уэрфу:

– Рад, что хоть у кого-то в моей семье есть деньги.

– У тебя денег больше, чем ты думаешь. – Питер достал кошелек и протянул Салли квитанцию из букмекерской конторы. Если быть точным, за тройку. Салли проверил дату. Позавчера.

– Это ты поставил?

– Нет, – ответил Питер, – ты. Забыл, что ли?

И Салли внезапно вспомнил. В тот пьяный вечер, перед тем как отправиться за решетку, в череде поручений Питеру – за какую работу взяться первым делом в доме Майлза Андерсона, как жарить яичницу в закусочной “У Хэтти”, а еще попросить Руба помочь с паркетом в загородном доме Робаков, проведывать мисс Берил и кормить Распутина, – в череде этих поручений Салли, кажется, велел Питеру поставить на тройку и объяснил, что с его, Салли, везением с нее станется выиграть ровно тогда, когда он будет в кутузке, – лишнее доказательство, что злой божок существует, о чем Салли давно догадывался, и этот божок, вероятно, слушает наставления, которые нашептывает ему отец Салли, ведь тот прожил жизнь так, что наверняка заслужил место в ближнем кругу злого божка, стал его главным советником, доверенным лицом, военным министром. И вот Салли каким-то чудом – точнее, в порыве пьяного вдохновения – сорвал козни злого божка.

– Я бы отдал ее тебе еще на похоронах, – сказал Питер, – но я не знал, кто победил, пока ты не сообщил мне, а ты не знал, в какой день. Я пару дней забывал сделать ставку.

Не успел Салли осмыслить тот факт, что квитанция, которую он держал в руке, выиграла три с лишним тысячи долларов, как его одолели сомнения.

– Я дал тебе денег?

– Каких денег?

– На ставку.

– Кто знает? – спросил Питер. – Какая разница?

Салли точно помнил, что денег сыну не давал.

– Если ты ставил свои, то и выигрыш твой. Так принято.

– Да я даже и не пошел бы в букмекерскую контору, если бы ты меня не попросил, – возразил Питер.

– Дело не в этом.

– Забавно, – вмешался Уэрф. – Обожаю слушать, как твой отец рассуждает о нравственном смысле вещей. Что называется, найди в его словах логику и получи приз.

– Ты-то куда лезешь? – парировал Салли.

– Даже не знаю, – ответил Уэрф. – Пойду-ка я вниз, подожду вас на холоде.

– Окей, – согласился Салли. – Иди.

Отец, сын и внук слушали, как он с тяжелым топотом спускается по лестнице. Салли смотрел на сына и как никогда остро чувствовал, что не может допустить, чтобы Питер стал его избавителем.

– Слушай, возьми квитанцию, – сказал Салли. – У тебя Уилл, и еще тебе надо будет оплатить больничные счета за Шлёпу. Тебе нужны деньги.

– Не так сильно, как тебе, – возразил Питер. – Я хотя бы никому не должен.

Салли задумался над этими словами. Почти всю жизнь он мог сказать о себе то же самое. И вдруг оказался в долгах как в шелках.

– Давай так. – Салли решил пойти на компромисс. – Будем считать, что я у тебя эти деньги вроде как одолжил.

Снизу донесся взрыв смеха: Уэрф на площадке лестницы слышал их разговор.

– В этом весь твой старик, – крикнул он Питеру. – Он скорее возьмет у тебя в долг, чем отберет обманом.

В итоге Салли и Питер условились через час встретиться возле квартиры и разгрузить вещи Питера, те до сих пор лежали в небольшом трейлере возле дома Ральфа и Веры. Питер сложит свою и Уилла одежду в чемоданы (с Уиллом посидит Ральф), и они с Салли спокойно все перевезут. Веры, к счастью, не будет дома, она уехала в Шуйлер-Спрингс – Роберта Холзи ночью увезли в больницу. Салли за этот час постарается найти Руба – им понадобится его помощь, чтобы таскать мебель по узкой лестнице на второй этаж.

– Удачи, – сказал Питер, убежденный, что Руб наотрез откажется иметь с ними дело.

– Он согласится, если я попрошу, – заверил Салли, хотя сам был далеко не убежден в этом.

Вообще-то ему совсем не улыбалось заниматься тем, что наверняка обернется унижением. Салли был не из тех, кто умеет извиниться прямо, а завуалированные извинения, обычно действовавшие на Руба – например, большой классный чизбургер в “Лошади”, – на этот раз, подозревал Салли, не сработают. Вероятно, ему действительно придется сказать, что он сожалеет о своем поведении. И он правда сожалел. Он вовсе не отрицал, что перед Рубом следует извиниться. Ему просто не хотелось создавать омерзительный прецедент публичных извинений, поскольку теоретически это откроет дорогу другим видам сожалений.

Салли решил, что поиски Руба лучше начать с букмекерской конторы. Не столько потому, что Руб может там оказаться, сколько чтобы получить выигрыш и поставить еще раз. Сейчас не время бросать ставки. В этом чокнутом мире его тройка обязана выиграть дважды за одну и ту же неделю, особенно если он не сделает ставку.

Пенсионеры в ветровках уже ушли, зато в конторе был Джоко, он изучал программу скачек. Когда на нее упала тень Салли, Джоко взглянул на него поверх очков с толстыми стеклами, они сползли на кончик его носа.