– Погоди минутку.

И пересел за другой столик. Рассудив, что теперь он в безопасности и здесь его не заденет, Салли добавил:

– Окей, продолжай.

Реймер вцепился в кофейный автомат, принялся его трясти, тот врезался в стену, отскочил, но Реймер врезал по нему еще сильнее и успокоился, лишь когда автомат прорвало и кофе хлынул на пол. Тогда Реймер отошел от автомата и с неподдельным удовольствием обозрел лужу, растекающуюся по полу.

– Так-то, – сказал он, после чего выдвинул себе стул из-под стола Салли.

И тут в холл влетел Олли Куинн.

– Иисусе, – сказал начальник полиции, оглядывая разор. – Я уж думал, стреляли.

И ушел.

Реймер отпил кофе и побледнел. Пока он ломал автомат, вся его злость улетучилась, и теперь Реймеру было неловко – это Салли тоже понимал. Полицейский вздохнул.

– Иногда накатывает, правда? – сказал он.

Салли хотел было ответить, что именно поэтому он и ударил Реймера, что на самом деле он ничего против него не имеет, как вдруг заметил, что на пороге – там, где только что был Олли, – стоят Питер с Уиллом. Питер оглядел холл с обычным для него равнодушно-насмешливым выражением, которое так раздражало Касс, – казалось, он хочет сказать, что и не ждет от других ничего, кроме глупостей. А вот Уилл вряд ли когда-нибудь проникнется таким же равнодушием, подумал Салли. Внук его, как всегда, вел себя совсем как взрослый: осторожно приблизился к деду, уселся на его здоровое колено и обнял за шею. Другой ребенок подбежал бы. Другой ребенок забыл бы, какое колено больное. Другой ребенок вообще забыл бы, что у Салли болит колено.

– Что нового, приятель?

– Шлёпа в больнице, – сообщил Уилл.

Питер выдвинул себе стул, кивнул угрюмому полицейскому. Если Питер и удивился, увидев, что отец с Реймером мирно сидят за одним столом, то виду не подал.

– Ты знаком с моим сыном? – спросил Салли.

Реймер нахмурился:

– Вы же были тогда в машине?

Питер ответил, что был, и они пожали друг другу руки.

– Так что там со Шлёпой? – спросил Салли.

– Ему удалили гланды, – ответил Питер.

– Все хорошо?

Питер пожал плечами:

– Мне так сказали. Мне и сообщили-то об этом только потому, что пришлют счет из больницы.

– Я не думал, что ты так быстро вернешься, – заметил Салли.

После похорон Хэтти Питер взял пикап и уехал в Моргантаун уладить оставшиеся дела: вывезти вещи из дома, который они с Шарлоттой снимали, закрыть банковские счета, забрать книги из своего кабинета в университете, узнать насчет страховых выплат, поскольку в “Салливан Энтерпрайзес” ему медицинскую страховку не предлагали.

– Я только вернулся, – ответил Питер.

– Наверное, ехал всю ночь.

– Делать мне было особенно нечего, – ответил Питер. – Шарлотта забрала почти все. У меня на работе осталось больше вещей, чем дома.

– В университете не очень расстроились, что ты увольняешься? – полюбопытствовал Салли.

Питер расплылся в раздражающей Салли улыбке, полной жалости к себе.

– Наш хозяин расстроился куда больше, ему до того было жаль со мной расставаться, что он даже не хотел возвращать депозит.

Салли кивнул.

– Я бы угостил тебя кофе, – сказал он, – но вот этот приятель только что доломал аппарат.

Реймер угрюмо разглядывал опустевший стаканчик с кофе; услышав, что его упомянули, он поднял глаза.

– Эта срань уже была сломана, – сердито огрызнулся он.

– Может, газировки? – предложил Салли внуку.

– Окей.

Салли указал на кучку монет, Уилл выудил из нее сколько нужно.

– Прекрасно, – произнес Питер, когда его сын устремился к автомату с газировкой и по широкой дуге обошел кофейное озеро на полу. – Газировка в одиннадцать утра.

Салли забыл про время.

– Извини, – сказал он. – Мне просто хотелось его чем-нибудь угостить.

– Понимаю, – заметил Питер почти тепло, так, будто хотел сказать: вечно ты, папа, предлагаешь не то, что нужно.

– На сколько спорим, что меня все равно заставят оплатить ремонт? – спросил Реймер.

– Разве кто-нибудь видел, как ты его сломал? – осведомился Салли.

– Ты.

– Я не видел, – сказал Салли. – Когда я пришел, он уже был сломан.

Вернулся Уилл с пластмассовым стаканчиком, газировки в нем было ровно наполовину.

– Не очень-то много здесь наливают, – с сожалением заметил он.

Оставшиеся монеты, пять и десять центов, он положил обратно в кучку.

– Скажи этому дяде, – Салли указал на Реймера, – он все починит. Он тут работает.

– Шлёпу два дня кормят только мороженым и поят газировкой, – сообщил Уилл, рассчитывая на ответ.

Но отец, дед и мужчина, который тут работает, лишь посмотрели на него, и от неловкости Уилл занервничал, как всякий раз, когда взрослые слишком явно признавали его существование. Он таращился на газировку, пока они не отвернулись, потом отпил глоток, отметил, как жидкость холодит горло, представил младшего брата в больнице в окружении докторов, один из которых ножницами лазил Шлёпе в горло; наверняка брат теперь замышляет изощренную месть, подумал Уилл.