Расиль начала вставать на ноги. Кэшел протянул руку, чтобы помочь ей.

Мужчина в литом нагруднике, предназначенном для кого-то более худого, неожиданно прошел прямо сквозь них с Расиль, направляясь к группе, стоящей вокруг «герольда». Кэшел не почувствовал контакта, и, похоже, местный парень его тоже не почувствовал.

— Я думаю, мы наблюдаем что-то, что произошло недавно, — сказала Расиль. Ее язык прищелкнул по длинной челюсти в эквиваленте усмешки Корлов. — Или, возможно, что-то, что произойдет в ближайшее время. Однако я не знаю, где это.

Кэшел подумал о том, что люди вокруг не могли видеть или прикоснуться к нему и Расиль, но не было никакого смысла говорить о чем-то, что волшебница знала намного лучше, чем он сам. Он сказал: — Я думаю, мы в Омбисе на Телуте. Я никогда там не был, но цвета, которые носили слуги их посланников в Валлесе, такие же, как эти. И он указал на ткань, свисающую с рупора герольда. Она была оранжевой по краям и с зелеными полосами по черному фону внутри каймы.

Кэшел замечал формы и узоры, не задумываясь о них. Горожанам все овцы могут показаться одинаковыми, но пастух знает каждую из своего стада по имени, даже если он не может сосчитать больше десяти без счетных палочек. Геральдика вообще ничего не значит для того, кто привык к небольшим различиям в коричневых/черных/серых/белых отметинах на овцах.

— Вон тот парень в зеленой мантии, — сказал он, когда самый высокий из троих мужчин в маскарадных костюмах повернулся, чтобы Кэшел мог видеть его лицо, — это тот, кто сам был посланником прошлой весной.

На стене, насколько мог видеть Кэшел с надвратной башни, были люди. Городская стена была всего в два раза выше его самого — башня была еще вдвое — но это, все равно, было огромным преимуществом. Защитники были плохо вооружены. Помимо солдат, у некоторых из лучше одетых гражданских лиц были мечи и, возможно, даже металлические доспехи, но остальные держали простые копья, которые, вероятно, были взяты из городского арсенала. Они были в кожаных шапочках и нагрудниках.

Впрочем, этого, вероятно, было достаточно, потому что нападавшие под стенами были именно теми, кем назвал их герольд: бродягами и ворами. Некоторые были вооружены мечами не хуже, чем у знати Орнифала. Золотые вставки и рукояти из слоновой кости мало что значили в бою, но Кэшел знал, что подобные причудливые штрихи часто наносились на лучшую сталь лучшими мастерами. Но мечей было немного, и даже эти немногие не особо подходили для доспехов.

У некоторых были багры — оружие с длинным древком и крюком под острием, чтобы цепляться за такелаж или поручни корабля, пытающегося удрать. Кэшел предположил, что это пираты. Даже без лучшего оружия городу пришлось бы нелегко, если бы вся армия была такого состава. Но все остальные, кроме пары-тройки пиратов, были беглыми рабами, батраками с ферм и тому подобными лицами, которых можно найти, если опустошить тюрьмы.

У некоторых были клейма или отсутствовали кисти рук. У них были дубинки, вилы и палки с привязанными к концу ножами. И среди них были женщины.

Кэшел знал, что женщины умеют драться: он видел, как Шарина рубила врагов своим ножом из Пьюла, и даже хрупкая Леди Лайана Гаррика носила лезвие, которое могло — и резало — достаточно глубоко, чтобы вскрыть крупные кровеносные сосуды. Некоторые шлюхи под стенами были бы опасны в переулке или переполненной пивной. Но они не собирались пробивать каменные стены.

На стенах тоже было много женщин, готовых швырять булыжники и обливать кипятком. Жителям Омбиса не стоило бы опасаться этих нападавших — но Кэшел знал, что Расиль не появилась бы здесь, если бы не происходило чего-то большего, чем они видели до сих пор.

Его руки поглаживали посох. Он предположил, что если горожане могут пройти сквозь него, не задев, то и пиратский меч пройдет; но так, на всякий случай. — Забавно, — сказал Кэшел Расиль. — Посмотрите. У этих людей там, внизу, званий не больше, чем у стада овец, но они стараются оставить большое пространство позади своего вождя.

Предводителем пиратов был высокий мужчина, который вплел в свою светлую бороду обрывки золотой ткани. Он тоже был крепким, хотя и не таким крупным, как Кэшел; было не так много людей, которые были такими же крупными, как Кэшел. У него на поясах висели два длинных меча и множество кинжалов, но все они были в ножнах, когда он поднял что-то маленькое и блестящее в левой руке.

Городской старейшина повернулся к солдату с луком. Когда он пошевелился, его золотые цепи звякнули. — Пристрели его! — властно приказал он.

— Я потрачу стрелу впустую, стреляя отсюда, — ответил солдат. Он хмуро смотрел на пиратов, вместо того чтобы встретиться взглядом со старейшиной.

— Я приказываю тебе стрелять, забери тебя Сестра во Христе! — крикнул старейшина. — Я хочу, чтобы он прекратил то, что он делает!

— У меня всего двенадцать стрел, — возразил солдат. — Я собираюсь приберечь их для верных целей. Помните, это касается и наших задниц тоже.

Другой солдат повернулся и громко сказал: — Если вы хотите уволить нас сейчас, потому что мы не делаем то, что вы хотите, Мастер Комиан, сделайте это, и мы выйдем через задние ворота прежде, чем вы закончите фразу. В противном случае заткнитесь и дайте нам заняться делом по удержанию этих пиратов по ту сторону стен.