Улыбка Коха становится шире. Он поднимает руку, чтобы сообщить организатору турнира, что ему нужно что-то сказать.

– Простите, не могли бы вы попросить мисс Гринлиф не выражаться?

Организатор испепеляет меня взглядом:

– Мисс Гринлиф. Вы здесь новенькая, но правила никто не отменял. Они одинаковы для всех.

– Но… – начинаю я и тут же замолкаю, чувствуя, как горят щеки.

Я убью его. Я убью Мальте Коха собственными руками. Или сделаю кое-что почти столь же прекрасное: уничтожу его чертового короля.

Возможно.

Может быть.

Если у меня получится.

Самое ужасное, я совсем не удивлена, что Кох второй в мире. Он превосходный игрок. Пытаюсь прижать его королеву, но он ускользает. Пытаюсь взять под контроль центр поля, но он выдавливает меня назад. Пытаюсь прорваться через его линию обороны, но он не просто отбивается от моей атаки, а начинает собственную, благодаря которой едва не ставит моему королю шах.

«Очень опасный игрок», – говорю я себе.

«Вдобавок, он самый вонючий мешок с дерьмом, который ты когда-либо встречала», – добавляет внутренний голос.

Я позволяю себе что-то вроде смешка и вновь устремляюсь в атаку.

Наша партия длится дольше прежней. Прошло уже семьдесят минут, а мы все еще сражаемся. Я съела его королеву, но он забрал моих ладью и коня, и плотный, железобетонный страх начинает подниматься со дна моего желудка. Я начинаю потеть. Затылок горит, волосы липнут к коже.

– Что ты здесь забыл? Пришел посмотреть на мой мастер-класс? – Кох говорит так тихо, что вряд ли микрофоны журналистов смогут уловить хоть слово.

Но говорит он не со мной.

– Она добьет тебя меньше чем за пять ходов, – глубокий, уверенный голос звучит из-за моей спины.

Я узнаю его обладателя, но не оборачиваюсь, даже когда шаги стихают.

Сойер определенно бредит. Победа мне точно не светит. В этой позиции я почти ничего не могу сделать. И, как уже говорила, уровень игры Коха…

Оу.

Оу.

Внезапно до меня доходит. Меньше чем за пять ходов. Да. Да, мне нужно всего лишь…

Передвигаю пешку. Беззвучное, безопасное движение, но Кох тут же прищуривается. Он понятия не имеет, что я замышляю, и, наверное, думает, что я, как обычно, атакую исподтишка. Пока он изучает доску, будто где-то там спрятан военный шифр, я откидываюсь на спинку стула и позволяю себе расслабиться. Беру ручку, записываю свой ход и, чтобы чем-то себя занять, пытаюсь нарисовать портрет Голиафа. Это глупое чудовище и правда проникло в мое сердце.

Кох ходит конем. Я тут же отвечаю слоном, чем запутываю его окончательно. После повторяю свой ход, затем снова и снова, пока…

– Время вышло, – сообщает организатор.

Кох поднимает глаза, они широко открыты, губы вытянулись в тонкую линию. Тут до него доходит.

– Ничья. Черные двигаются дальше.

Кох напрягает челюсть. Ноздри гневно раздуваются. Он смотрит на меня так, словно я украла деньги, которые он отложил на обед, и купила себе боа из перьев. Хотя, давайте начистоту, все примерно так и было.

– Внезапная смерть, – одними губами произношу я.

– Ты провела меня, – выплевывает Кох.

– А что? Бесит?

– Да!

Улыбаюсь:

– Тогда да, я провела тебя.

Сорокапятиминутный перерыв перед финалом я провожу в компании Дефне и Оза на траве под тенью кустов гибискуса. Кайф оттого, что поимела Коха, быстро угасает, сменяясь животным ужасом.

Моя следующая партия пройдет против Сойера. И поскольку мой мозг сделан из яблочного пюре, я не могу перестать думать о его суровом выражении лица. Пропитавшийся хлоркой воздух превращает волосы у него на шее в маленькие завитки… Полные губы едва двигаются, как будто он хочет мне что-то сказать…

– Первый турнир, и ты проходишь в финал, – бормочет Оз, гневно разламывая веточку на миллионы кусочков. – Чертовы гениальные детки.

– Мне восемнадцать, – замечаю я.

– В шахматах ты еще ребенок. Младенец. Я мог бы дать тебе грудь, и ты бы еще не знала, как сосать молоко.

Брови Дефне взлетают.

– Не знала, что ты можешь кормить грудью, Оз.

– Я хочу сказать, что она выдающаяся шахматистка. Но это несправедливо. Вундеркинды сейчас чуть ли не на деревьях растут. А знаешь, через что приходится пройти остальным? Тяжелый труд. Преграды. Такие, как ты и Сойер, с вашими одаренными мозгами и безграничным талантом, на голову выше остальных.

Мы с Дефне обмениваемся удивленными взглядами. Может, я и не прониклась к Озу, но он точно начал ко мне привязываться.

– Ты уже играл против Сойера? – спрашиваю я.

– Конечно. Еще когда он был сопляком.

– Выигрывал?

Оз уклончиво смотрит в сторону, подбородок вздернут.

– Не то чтобы. Но однажды я предложил ему ничью, и он даже подумывал принять ее.

– Что насчет тебя? – спрашиваю Дефне.

И чувствую, что в ее «Ага. Выигрывала» сквозит напряжение.