– Честное слово, волосы лежат идеально, резинка сочетается с топом. Теперь мы наконец можем поехать?

Сабрина неторопливо пушит волосы, поправляет помаду, берет рюкзак и останавливается передо мной на пути к двери.

– Просто потрясающе. Тебя не было неделями, – она проверяет свои невидимые часы, – и мы прекрасно справлялись и опоздали в школу, – еще один взгляд, – ровно ноль раз. – Потирает подбородок. – Получается, нам не нужно, чтобы ты командовала. Пища для размышлений, не так ли?

Она проскальзывает мимо. Я вздыхаю и следую за ней, стараясь не наступать на скрипучий снег по пути к машине.

Похоже, Сабрина не очень довольна мной.

С другой стороны, мной не доволен вообще никто. С тех пор как Дефне три дня назад привезла меня домой, Дарси спит в комнате Сабрины. Судя по всему, она настолько злится на меня за то, что я решила не ехать на чемпионат мира, что было проще помириться с Сабриной, с которой они постоянно ругались последние несколько лет. Мама кажется уставшей, взволнованной и как будто подозревает меня в чем-то из-за того, что я вернулась со своих «ночных смен по двойной ставке в центре для пенсионеров» раньше, чем обещала. Даже миссис Абебе окинула меня странным взглядом, когда увидела, как я рано утром расчищаю снег перед нашей общей подъездной дорожкой, из-за чего проснулся ее ребенок.

Но меня все устраивает. Я бы даже сказала, что в этом есть смысл, потому что я тоже никем не довольна. К черту Истон за то, что она прочитала мое сообщение с мемом, где Адам Драйвер бьет стенку, и не ответила. Она в принципе не поддерживает все мои попытки вновь начать общение. К черту Сабрину и Дарси за то, что недовольны моим присутствием в доме, за который я выплачиваю ипотеку. К черту Тану, Эмиля и Дефне за то, что согласились участвовать в этом кукольном спектакле, где меня тупо дергали за ниточки. И к черту Нолана за…

Он даже не стоит того, чтобы о нем думать. Я осталась одна наедине с людьми, которые меня ненавидят, с людьми, которых ненавижу я, и, конечно, экзаменом на получение сертификата механика, на который наконец записалась. Когда все начиналось, я ставила себе только одну цель – не отказаться изучать гамбит Стаффорда [52] , не влюбиться в лжеца-манипулятора, а обеспечить будущее своей семье.

И вот я вернулась домой. Забыла про шахматы. Ничего меня не отвлекает. Я контролирую свою жизнь.

Утро я обычно провожу в центре тестирования, с головой погрузившись в задания с вариантами ответов про подогрев и кондиционирование. Про автоматическую коробку передач. Про то, как починить двигатель, и общую производительность автомобиля. Тормоза, подвесные колодки, рулевой механизм. Электронные системы управления.

Потом иду за бабл-ти и тайком проношу напиток в библиотеку. Я пробила новое дно и теперь вру семье, что хожу на работу, а это значит, мне где-то надо убивать время до пяти вечера. По крайней мере, я наконец вернулась к книжному марафону по Гарсии Маркесу. Остальные участники нашего онлайн-клуба перешли на Харуки Мураками аж в декабре, но я не собираюсь сдаваться.

Ну, или так думаю.

Мы с Дарси сидим в машине уже двадцать минут, когда я понимаю, что с меня довольно.

В любой другой день я с удовольствием подождала бы Сабрину, пока она зависает со своими друзьями с дерби, даже несмотря на минус девять за окном. Мы с Дарси отрывались бы под песни с KIIS FM, меняя слово «любовь» на «пук». Но Дарси или слишком зла на меня за то, что я отказываюсь обсуждать с ней шахматы (идет четвертый день молчаливой забастовки – она и правда взрослеет), или слишком увлечена чтением «Тебе стоит увидеть меня в короне» [53] , чтобы обращать на меня внимание. Я могла бы позалипать в телефоне, но выучила свой урок: когда тобой особенно заинтересованы журналисты, в интернет лучше не заходить.

Так что я вылезаю из машины и кричу через полупустую парковку:

– Сабрина! Пора ехать!

– Ага, – она хихикает, глядя на то, что показывает ей Маккензи в своем телефоне. – Еще секундочку.

– Я дала тебе секундочку десять минут назад. Затаскивай свою задницу в машину.

Сабрина закатывает глаза и демонстративно вздыхает. Я делаю вид, что ничего не замечаю. Маккензи наклоняется, чтобы что-то шепнуть на ухо Сабрине, та что-то бормочет в ответ, и они обе смеются, смотря в мою сторону… Этого я игнорировать не могу. Чувствую, как внутри закипает гнев, и напоминаю себе, что ей всего пятнадцать. Да, ее лобная доля еще представляет собой кусок теста. И если они с Дарси во время поездки домой предпочитают обсуждать «Ривердейл», а меня в разговор не допускают, я не против.

Просто впиваюсь в руль с такой силой, что костяшки белеют.

– В субботу мне нужно к Тотове, – говорит Сабрина, когда мы уже дома и я копаюсь в морозилке в поиске остатков курицы.

– Как насчет «пожалуйста»? – бормочу я.

– Не с тобой разговариваю.

– Что ж, мама не повезет тебя…

– Новые лекарства прекрасно помогают, – мама улыбается Сабрине. – Я тебя подвезу.

– Круто. – Сабрина целует маму в щеку, и они обе исчезают в коридоре.

Я в одиночестве принимаюсь нарезать овощи, чтобы потом приготовить их в мультиварке, размышляя о том, что, возможно, пока меня не было, семья переросла не только потребность во мне, но и желание быть со мной.