А Митька Чернышёв жил полной жизнью. Уже имел двоих детей от разных браков. Из органов не только не ушёл, а, наоборот, закрепился. Стал почти лысым.

До Володьки Комиссарова Евгений не дозвонился вовсе. Но на следующий день Володя вдруг объявился сам.

— Слушай, Палашов. Здорoво! Ты, говорят, сбежал из своего захолустья? Тащи свой зад сюда. Я тебя с одним киношником познакомлю. Они сейчас как с ума посходили! Все снимают про нас фильмы. В общем, нужен консультант. По мордобою. И всякие там нюансы процессуальные и юридические…

— Куда? — ухмыляясь бесцеремонности и узнав по ней старого товарища, спросил Евгений Фёдорович, когда, наконец, дождался паузы.

— Что «куда»?

— Куда зад тащить, спрашиваю.

Они договорились в тот же вечер встретиться в ресторане возле Володькиной работы. Придя в зал с приглушённым освещением, Палашов долго шарил глазами по посетителям, пока с трудом узнал товарища молодости. Из чернявого жилистого пацана Комиссаров превратился в довольно-таки жирного борова с узкими заплывшими глазками. Он сидел за нарядным столиком у стены и уплетал мясо по-французски. Комиссарова обтягивал тесноватый ему синий костюм. Евгений подошёл, разделся и повесил на стойку-вешалку пальто, сел напротив. Володька недоверчиво посмотрел на него, всмотрелся повнимательнее и изрёк:

— Ёп-ты! Палашов, это ты, что ли? В жизни не узнал бы. Роскошно выглядишь!

— Я тоже смотрю, не пойму: ты — не ты? Здравствуй! Приятного аппетита! Хотя аппетит у тебя и так отменный.

Комиссаров бросил есть и сосредоточился на собеседнике.

— У тебя тоже всегда отменный аппетит был, но, блин, и не подумаешь, Женёк, глядя на тебя.

— Не в коня корм.

— Что будешь? Я угощаю. Здесь они очень вкусно мясо готовят.

— Я же общаться, а не есть пришёл. — Палашов усмехнулся. — Чашку кофе выпил бы, если он тут вкусный.

К ним как раз подошёл официант, молодой парень в брюках и белой рубашке.

— Будь любезен, Антон, принеси две чашки эспрессо.

И когда официант удалился, снова заговорил со старым товарищем.

— Меня ты видишь — располнел, подурнел. К тому же жутко занят. Бегать я уже не мастак. Так что буду сидеть в кабинете, а бегают пусть опера. А к киношникам тебя отправим. Расскажи, как жил эти годы, чем занимался, чтобы я понимал, что ты меня не подведёшь, потому что я за тебя ручаться буду.

— Голова у ног ума не просит. Но у меня, например, во время ходьбы мозг лучше работает. Хотя не мне тебя учить очевидным вещам. Связываться с кинематографом я, конечно, никогда не думал. Но в качестве консультанта можно. Любопытно даже. Рукопашным боем я владею, стрельбой занимался, сам знаешь. Семь лет — следователем. Совершенно разные дела вести приходилось. В конце концов, если поставят меня в тупик, я к тебе обращусь за советом. Поможешь?

— По моему опыту плевать они хотели на правдоподобие в своих фильмах. Слушай, Женёк, всё понимаю, кроме одного: почему ты раньше в Москву не вернулся? Что тебя там держало в этом…

— Венёве. В Венёвском районе Тульской области я работал. Не знаю, помнишь ты, Володя, или нет, я не хотел в Москве оставаться. Путь от моего кабинета до квартиры на машине длился пять минут, а пешком — пятнадцать. И всё меня там устраивало в «этом Венёве», маленьком, уютном и родном. И работы более чем достаточно. Зарплата маленькая, это — да, но должны же когда-нибудь повысить. Несознательно же уполномоченных вооружённых людей с таким достатком держать. Обстоятельства личной жизни у меня поменялись, вот что, Володь.

— Шерше ля фам55, — догадался Комиссаров. — Вероятно, я должен эту барышню поблагодарить. Иначе я мог тебя никогда больше не увидеть.

— А вы поддерживали отношения между собой — ты, Сашка Григорьев и Митька Чернышёв?

Володя не успел ответить, потому что в это время в ресторан ворвалась молодая женщина и отвлекла их. Это пышущее энергией создание было одето в болотный пуховик и громоздкую крупной вязки терракотовую шапку. Ноги обтягивали кожаные штаны, а завершали образ массивные гриндерсы56.

Она замерла на несколько секунд и обвела внимательным взглядом зал. Отбросив намёк на нерешительность, девушка двинулась в их сторону.

— Владимир Комиссаров? — уточнила она, подойдя к столику и глядя на Володьку.

— Он самый, — улыбнулся мужчина. — Если вам надоест в вашем кинематографе, переходите к нам в органы. У вас получится.

— Польщена! — воскликнула она и стянула тут же шапку, освобождая неестественно рыжую копну волос. — Но я слишком приметная, не находите?

— Да мы все тут запоминающиеся. Это, кстати, мой товарищ Евгений.