Она улыбалась.

— Нервы мои хочешь пощекотать? Ну что ж, — он сдвинул брови, образуя свою неповторимую складку, — я убью тебя.

Потом подумал и сказал:

— Нет, буду долго мучить, пока ты не умрёшь.

Улыбка сползла с её лица, губы дрогнули:

— Я тебе не верю.

Он рассмеялся.

— Только скажи, я прямо сейчас уйду! Если я тебе не нужен…

— И даже бороться не будешь за меня?

— В чём толк? Тебе же будет нужен другой, не я.

— Ты уйдёшь из своей квартиры?

— Она не моя, а наша. Я не буду жить здесь с тобой, если ты меня не любишь. Тем более, если ты будешь думать о другом. Я бы с радостью изменил тебе с кем-нибудь за то время, что мы не виделись, если бы мог.

— А ты не изменил?

— Нет. Я же помешан на тебе. Просто болен тобой. Мне не нужен кто-то ещё.

— А если бы изменил?

— Это было бы хорошо. Это означало бы, что я исцелился.

— Думаешь, теперь ты исцелился?

— Думаю, нет.

— А если бы ты исцелился, что сталось бы с твоим обещанием помочь мне с Ванечкой?

— Сдержал бы. Я сумел бы быть полезным вам в любом случае. По-твоему, то, чем мы тут с тобой занимались, как-то поможет ему?

— Не сомневаюсь. Знать и чувствовать рядом мужчину, который любит маму и тебя, иметь настоящего любящего отца — это важно для ребёнка. Намного важнее, чем иметь рядом чужого дядю, который помогает просто потому, что обещал.

— Не поспоришь. И откуда ты только это знаешь? Я хочу тебе сказать…

— Да?

Он порывисто обхватил её и крепко прижал к себе, поставив на пол.

— Я тебя никому не отдам! Никому! Поняла?!

Прижимаясь к его груди, она сказала:

— Ты такой горячий! И грудь, и руки…

— Говорю же, заболел.

— А если я попрошу меня отпустить?

— Отпущу.

На этот раз Мила отодвинулась от него, чтобы видеть его глаза:

— Что-то я не понимаю. То отпущу, то никому не отдам — это как?

— Не знаю. Отстань от меня с этими глупыми вопросами. Может, я ещё первым буду проситься, чтобы ты меня отпустила.

— Ну да, ты мужчина и тебе надо, чтобы всё было у тебя под контролем.

— Под контролем? — Он усмехнулся. — Это мне недёшево обходится. Если бы всё было, как я хочу, я овладел бы тобой ещё там, в посадке. Знала бы ты, как мне крышу сносило!

Мила гладила его прохладными руками по спине и теснее прижималась к груди.

— Ты меня задеваешь и ранишь этими вопросами. Заранее шкуру сдираешь. Хоть сегодня заткнись и просто побудь моей.

Мила оттолкнула его, открыв рот в немом изумлении, но тут же нашла слово:

— Грубиян! С кем я связалась?

В ответ он подхватил её, перекинул через плечо и понёс в ванную. Она принялась было бить его кулаками по спине, но, когда увидела его шрамы, руки опустились, ведь она прекрасно знала, что эти шрамы не от аппендицита. Мила поцеловала его в спину. В ванной он поставил её не на пол, а себе на ноги. Воды налилось уже полванны. Евгений взял свою невесту за талию, поднял и переставил в ванну. Мила села в воду и удобно раскинула руки и ноги. И тут же попросила:

— Женя, выключи, пожалуйста, воду. Мне лучше не замачивать грудь.

Он тут же выполнил просьбу. А потом залюбовался на её прелестную наготу, припухшие губы, переполненную молоком грудь. Он поневоле возбуждался. Встал на колени перед ванной и вдруг заметил, что с одной особенно распухшей груди закапало в воду молоко. Евгений, сам не успевая обдумать поступка, поднялся, порывисто нагнулся к груди и слизнул проступившую очередную каплю молока. И тут же вернулся к исходному положению на коленях, смущённо глядя на Милу.

— Сладкое… — пробормотал он.

Щёки Милы чуть порозовели. И в этот миг оба услышали разрезающий на пути все преграды истошный крик младенца.

— Ванечка!.. — Мила вздрогнула и резко села, готовая тут же вскочить.

Евгений нежно толкнул её обратно и улыбнулся.

— Не волнуйся. Я его сейчас принесу. Ты его покормишь прямо здесь и заодно искупаешь.

Но Мила всё равно излучала тревогу, глядя на мужчину.

— Будь, пожалуйста, осторожнее. Не задуши его. У тебя такие сильные руки. Помнишь, как ты мне руку зажал, словно в тиски?

— За кого ты меня принимаешь? — вернул он ей вопрос и поднялся с колен. — Прости за тот случай. Я могу силы рассчитывать, как любой нормальный взрослый человек, просто тогда я немного потерял контроль. Я буду не мужчиной, а облаком в штанах. — Он подмигнул ей. — Ну, всё, я пошёл, а то Ванька пупочную грыжу наорёт.

Мила блаженно потянулась и улыбнулась, не обращая внимания на горячую тяжесть в обеих грудях. Евгений вышел.

В комнате он уставился на орущего красного младенца и протянул к нему руки: