В тот самый миг, когда глава партии «Женщины за равноправие» и её заместитель покинули здание парламента, мимо них проехал работник городской почты с увесистым рюкзаком за спиной. Подкатив к сортировочному пункту на окраине города, парень ссыпал содержимое рюкзака на широкий стол в приёмной. Несколько писем, скреплённых государственной печатью, как особо важные, были немедленно отложены для срочной отправки. Часть из них разошлась по округе. Два других в течение суток катили в почтовом дилижансе до места назначения. На пропускном пункте военной части солдат, дежуривший в тот день, привычно козырнул прибывшим и забрал письма. Вечером того же дня он доставил их туда, куда посчитал правильным, а когда Адалин с Патрицией зашли в медпункт, Габриэль помахал конвертами возле их лиц с многозначительным видом. Девушки с интересом взялись за письма и, спешно раскрыв, принялись бегать глазами по ровным строчкам. Когда они окончили чтение, то в недоумении переглянулись. В написанное верилось с трудом, но всё же это было справедливо.

В начале осени стало известно об очередной героической победе генерала Леграна. Вакцинация действительно помогла офицерам разработать новый план действий, который принёс успех больший, чем кто-либо ожидал. Военным удалось ввести врага в заблуждение и заставить поверить в то, что у армии генерала дела идут из рук вон плохо. Костры, рассредоточенные по всему лагерю, должны были навести повстанцев на мысль о плачевном состоянии личного состава. Настолько плачевном, что для борьбы с захватившей его эпидемией приходилось в массовом порядке жечь трупы умерших. Вдобавок ко всему от границ стали демонстративно отводить войска, но при этом очень тихо и аккуратно вооружённые группы рассредотачивались по лесам, стараясь не привлекать к себе внимания. Враг клюнул и, пустившись в атаку, был разбит за несколько дней в неравном бою. Подразделения Леграна продвинулись ещё дальше на юг и сумели занять стратегически важный пролив, через который противник получал снабжение и пополнение. Когда дело наконец было сделано, южным границам ничего больше не угрожало и, оставив часть солдат для поддержания порядка, Виктор с молодой женой отравились домой.

Их путь, как и два с лишним года назад, когда бравый генерал только познакомился с юной дочерью врача, пролегал через Кэтлуэлл, а потому без лишних споров решено было задержаться там, чтобы Адалин наконец повидалась с отцом, по которому безумно соскучилась и немного отдохнула в стенах родного дома. Экипаж, запряжённый тройкой ретивых коней, шумно затормозил возле дома Александра Виндлоу. Адалин, одетая в серое пальто, отороченное по воротнику линией чёрного меха, поспешно соскочила со ступеньки. Она не стала ждать, пока ей подадут руку и помогут спуститься, а потому солдат, призванный сопровождать почтенную чету, сконфужено застыл на месте, провожая бегущую девушку виноватым взглядом. Когда следом за ней вышел генерал, то лишь сочувственно похлопал парня по плечу.

Вечернее солнце отражалось от окон родного дома. Адалин не успела подбежать к крыльцу, как из дверей показалась женская фигура, непривычно округлая для своей комплекции. Вивьен щурилась, разглядывая новоприбывших, которых не сразу узнала, но когда поняла, кто спешит к ним, со всех ног, спотыкаясь на ходу, приложила руки ко рту, не веря своим глазам.

— Ада, милая! — протянула она. — Ты что же не написала? А если бы мы уехали?

— Вивьен, — девушка кинулась ей навстречу, но вовремя остановилась, чтобы не сдавить в жарких объятиях беременную женщину. — Как чудесно, — она перевела взгляд на её большой живот.

— Посмотрим, насколько чудесно будет, когда он родится, — смеясь пробубнила Вивьен, обнимая девушку за плечо и приглашая её вместе со спутником зайти в дом. Она не помнила Виктора. Когда он находился у них на лечении, женщине, в одиночку справлявшейся с домашним хозяйством, было не до праздного любопытства и она даже не удосужилась тогда познакомиться с ним. Но узнав, кто перед ней, она поразилась до такой степени, что ей понадобилось присесть здесь же на завалинке.

— Ну надо же, сам генерал нашу Аду домой сопровождает, — проговорила она, переводя восхищённый взгляд с мужчины на девушку. — Я так рада, что всё закончилось благополучно. Ой, но что же это я? — она подскочила. — Сейчас Александра позову! Вы проходите. — женщина направилась в дом и спешно свернула в коридор, где сидели несколько пациентов. Когда она скрылась за дверью кабинета мужа, гости со знанием дела прошествовали в кухню.

— Дорогая, — Виктор воспользовался тем, что они остались без свидетелей и обнял жену, прижимая её к себе, — а ты помнишь, как рубашки мои здесь стирала, кормила по четыре раза в день? Мне уже тогда, грешным делом, показалось, что ты ко мне неравнодушна.

Адалин одарила мужчину лукавым прищуром.

— А ты бы поменьше грешным делом думал, а побольше — головой. И не мерещились бы всякие глупости.

— Ой да признайся ты уже. Чего сейчас-то ерепенишься? — Виктор подхватил её, увлекая за собой и уселся вместе с ней на свободный стул. Адалин почти рассердилась на него за эту выходку, но, оказавшись на коленях мужа, при встрече с голубыми, как летнее небо, глазами тотчас же распрощалась с излишней самоуверенностью.

— Мне кажется, что я полюбила тебя в первый же день, когда ты появился здесь и лежал без сознания. Хотелось тебя спасти во что бы то ни стало, — она отвела от его лица непослушную чёрную прядь.

— И тебе это удалось, — тихо проговорил мужчина, приближаясь к девушке для поцелуя. В тот миг, когда они услышали торопливые шаги по коридору, Адалин подскочила со своего места, как провинившаяся школьница. Виктор не стал препятствовать. Сам он неторопливо поднялся, сохраняя достоинство и офицерскую осанку.

— Ада, — отец не верил своим глазам. Он кинулся в объятия дочери и крепко расцеловал, даже не пытаясь сдержать слёзы. — Какое счастье — ты цела и невредима, — он отстранился, но не отпустил девушку. — Генерал, и вы здесь. Какая честь, — он протянул руку для рукопожатия, но не выдержал и обнял мужчину, как родного. — Спасибо, что позаботились о ней, господин Легран. И позвольте поздравить вас с победой.

— Благодарю, — сердечно отозвался генерал. — Но эта победа не состоялась бы без инициативы вашей до безрассудства смелой дочери, — он взглянул на девушку, которой явно не хотелось вдаваться в подробности своего безрассудства.