– Мою возьмет. Еще метрику сына исправьте, пожалуйста. Скорин Олег Сергеевич.

Женщина окинула Скорина взглядом, отметила трость, вздохнула и, взяв бумаги, вышла в соседнюю комнату. Там она протянула бумаги сгорбившемуся над столом мужчине в пенсне.

– Подпишите, Кирилл Петрович.

Мужчина предостерегающе поднял палец, еще дважды щелкнув счетами, подписал, даже не заглянув в документы.

– Это же надо, - сказала женщина.
– В такое время с сыном замуж ухитрилась выйти.

– Безобразие, - думая о своем и продолжая что-то подсчитывать, ответил мужчина, затем спохватился и сказал: - А ты бы, Катюша, на фронт санитаркой пошла. Там женихов хоть отбавляй.

Когда они вышли на улицу, Скорин протянул жене конверт:

– Документы пусть будут у тебя.
– Лена спрятала конверт и впервые посмотрела Скорину в лицо. Он, заполняя надвигающуюся паузу, продолжал говорить. Объяснил, что очень спешит, позвонит завтра, всячески давая понять, что регистрация брака не меняет их отношений, не накладывает на Лену супружеских обязанностей. С одной стороны, Скорин, достаточно самолюбивый и гордый, не хотел брака без любви, союза ради сына, с другой - он не хотел и простых дружеских отношений. Он не мыслил себя в роли брата либо друга детства и решил твердо - без боя эту женщину он не отдаст. Как именно сражаться за любовь, он не знал, ведь реального противника как будто не было. Работа в разведке приучила его неукоснительно выполнять правило: не знаешь, как поступить подожди, не торопись. Ждать он умел.

– Поцелуй Олежку.
– Скорин взял Лену за руку.

– Желаю тебе, Сережа...
– Лена высвободила руку и пошла. Скорин долго смотрел ей вслед, затем повернулся и, прихрамывая, зашагал в наркомат. Предстояло ознакомиться с материалами, касающимися личности Шлоссера. Ночью, отпустив Зверева, майор, не возобновляя разговора о дальнейшей работе в разведке, попросил Скорина помочь разобраться в деле Зверева, изучить все имеющиеся материалы о Шлоссере.

Деятельность Шлоссера в Москве была короткой, но бурной. Чем больше Скорин знакомился с личностью барона и его работой, тем тверже становилась его уверенность, что Зверев стал шахматной фигурой в руках опытного разведчика. Бывшего летчика использовали, как говорят в разведке, втемную - он не знал своей истиной роли.

Выслушав сообщение Скорина о Шлоссере и воздержавшись от каких-либо выводов, майор вновь вызвал Зверева. Симаков предложил ему начертить схему расположения абверкоманды в Таллинне, уточнить некоторые данные.

Зверев начертил схему и уверенно объяснял:

– Улица Койдула, три - абверкоманда. Начальник фрегатен-капитан Целлариус. В доме шесть, это почти напротив - офицерское казино. Здесь на углу парфюмерный магазин.

Майор и Скорин разглядывали нарисованную схему.

– Александр Федорович, вы говорите, что вас готовил и инструктировал...

– Майор абвера Шлоссер. Барон.

Симаков вынул из стола пачку фотографий, протянул Звереву.

Зверев, усмехнувшись, стал перебирать фотокарточки, отложил одну, остальные вернул.

– Целлариус, Шлоссера здесь нет.

Симаков взял фото Целлариуса.

– Верно.
– Он вынул другую папку.
– А здесь?

Зверев молча отделил фотографию Шлоссера.

– Отдыхайте, Зверев, - сказал. Симаков.
– Готовьтесь к встрече с Ведерниковым. Мы должны взять его без шума.

Зверев четко повернулся и строевым шагом вышел.

Майор взял со стола фотографию Шлоссера, повертел между пальцами, протянул Скорину, погасил в кабинете свет. Отдернув штору, открыл окно.

Фотография эта лежала на столе Скорина целый день, тем не менее он взял ее и вновь прочитал на обороте хорошо известные ему сведения:

– Георг фон Шлоссер, в 1935-1939 гг. работал в немецком посольстве в Москве, в сороковом попал в опалу. Гитлер считал, что Шлоссер в своих сообщениях завышает советский военный потенциал.

Скорин положил фотографию на стол.

– Красив барон. Холеный.

– Кадровый разведчик, любимец Канариса.
– Майор помолчал, взял фотографию, как бы между прочим добавил: - Отец у Шлоссера рейхсверовский генерал. Сейчас в отставке, терпеть нацистов не может.

Уже наступило утро, при солнечном свете Скорин увидел, что майор далеко не молод, видимо, за пятьдесят, ночь проработал, держится бодрячком, только щетина на подбородке вылезла.

– Зачем Шлоссер забросил к нам Зверева?
– спросил майор и раздраженно добавил: - Я не верю, что кадровый разведчик абвера не понял, кто перед ним. Или Зверев врет?

– Возможно, просто преувеличивает, - ответил Скорин, приукрашивает свое поведение в плену, участие в подготовке к побегу. Сначала струсил, стремился выжить, согласился сотрудничать, а оказался среди своих, совесть проснулась...

– Нет, Зверев достаточно сообразителен, чтобы придумать более правдоподобную историю. Явка у Зверева с радистом сегодня в семь? С помощью Зверева мы возьмем этого радиста.

– Следовательно, он говорит правду.
– Скорин больше не сомневался в этом.