– Нет уж. Если болит спина, наоборот, нужно наклоняться. Захватишь бутылку?

С двумя бокалами на коленях Ребекка выехала на террасу и поставила их на столик.

– Что за джунгли, – прокомментировал Йенс. – Может, заглянуть как-нибудь с садовыми ножницами?

– Только попробуй. Тут собраны редкие экземпляры со всего мира.

– Да ну? А вот это похоже на юкку из «ИКЕА».

– Меня ты можешь унижать, но только не мои растения. Они злопамятные.

Йенс разлил вино по бокалам.

– Тебя видно с улицы, когда ты здесь сидишь, – заметил он.

– Ты наблюдал за мной?

– Случайно, пока искал, куда припарковаться. У тебя был задумчивый вид.

– Это все твоя загадка. Ума не приложу, что там имела в виду Розария Леоне.

– Или что там она сказала такого, что родители услышали как Корсаштрассе. – Йенс сел напротив нее.

– Как ни выворачивай, ничего не понятно.

– Возможно, ты сможешь помочь мне в другом.

– Это со своей точки зрения?

– Именно.

Йенс передал ей бокал и поднял свой. Если до сих пор он избегал смотреть на нее, то на этот раз задержал на ней взгляд, и Ребекка первой подняла бокал и посмотрела сквозь рубиново-красную жидкость.

Помолчав немного, Йенс рассказал о том, что узнал от Рольфа Хагенаха. Ребекка слушала, не перебивая, а затем принялась рассуждать вслух:

– Розарию Леоне выловили из канала. Человек, который убил Оливера Кината, передвигается на байдарке. Если это правда, то такая взаимосвязь, возможно, указывает на серийного убийцу?

– Вопрос на миллион! Какова вероятность, что человек, которого мы разыскиваем, убивает уже долгое время и сбрасывает тела своих жертв в канал? И если это так, то сколько их там? Если б не очистные работы, Розария Леоне так и осталась бы лежать на дне. Тебе хорошо знакомы водные пути Гамбурга. Можно ли перевезти труп в байдарке и свалить в воду, так чтобы никто не заметил?

Ребекка задумалась на секунду и кивнула.

– В темноте – проще простого. По берегам часто растут деревья; можно передвигаться из одного канала в другой, и никто не удивится, если увидит ночью байдарку.

– Даже ты плаваешь по ночам.

– И я далеко не единственная.

– Значит, это возможно?

– Определенно. Только мне видится слишком хлопотным перевозить тело в узкой байдарке. На машине все-таки сподручней.

– Может, он как раз перевозил в машине труп Яны Хайгель, и Оливер Кинат его увидел, – проговорил Йенс.

– Труп не оставляет кровавых отпечатков на стекле, – напомнила Ребекка.

– Хорошо, значит, на тот момент она была еще жива. В случае с Розарией Леоне от момента исчезновения до обнаружения тела прошло два месяца. По заключению судмедэкспертов, тело пролежало в воде около месяца. То есть он держал ее в плену. Если это тот же самый человек, возможно, он поступит так же и с Яной Хайгель.

Ребекка кивнула:

– Значит, нужно понять, где мог устроить свой тайник тот, кто ориентируется в сети городских каналов.

С серебряной сережкой в кулаке Лени шагнула в ночь.

Часы показывали десять минут двенадцатого.

Вивьен надевала эти серьги в клуб, когда Лени видела ее на коленях у человека без мизинца. Даже если она потеряла ее при поспешном отъезде, это не объясняло, как сережка оказалась в шкафу между половицами.

И это не объясняло, почему Вивьен не перевернула комнату, чтобы отыскать ее. Лени знала, как она дорожила этими серьгами. И даже если б Вивьен искала ее и не нашла, то непременно упомянула бы об этом в той записке, которую подсунула под дверь.

Одно с другим никак не вязалось – и сбивало Лени с толку. Она долго решалась, сделать это сегодня же или дождаться утра. Но если Вивьен в опасности, утром могло быть уже поздно…

Эта мысль в конечном счете и стала последним толчком. Свинцовую усталость после приема как рукой сняло. После приключений в комнате Вивьен она все равно не уснула бы.

В последний раз Лени чувствовала себя так в четырнадцать лет, когда она вместе с мамой сбегала от отца. Они были напуганы и не знали, куда податься, но, по крайней мере, могли положиться друг на друга. Если один человек может рассчитывать на поддержку другого, не страшны никакие испытания. Страх ужимается, стоит проговорить его вслух. Вот и теперь Лени хотела, чтобы кто-нибудь оказался рядом, но рассчитывать приходилось только на себя. В этом городе единственным человеком, кому она могла довериться, была Вивьен. Еще одна причина разыскать ее во что бы то ни стало…

Лени надеялась, что ее опасения рассеются в ближайшее время. Она пересекла улицу и, направляясь к плавучему дому, представляла, как Вивьен откроет ей дверь, а может, люк, или как это называлось в случае с лодкой. В нижнем белье, с растрепанными волосами и блаженной улыбкой – ведь ей наконец-то улыбнулась удача… И потом, когда Лени покажет сережку, она бросится ей на шею.

Только из-за маленькой сережки Лени, собственно, и решилась на это. Не могла же она просто заявиться и сказать, мол, я разыскиваю свою подругу, что вы с ней сделали… Но теперь у нее появился весомый повод: она хотела вернуть Вивьен потерянную сережку. Конечно, если ее не окажется на лодке, будет крайне неловко. Впрочем, тен Дамме сам предлагал ей как-нибудь заглянуть к нему и посмотреть его собрание классической литературы. Если это действительно его лодка и хозяин сейчас дома, едва ли он стал бы прогонять ее.