— Он же тебе никто, — собеседница склонила голову к левому плечу. — Ты познакомилась с ним меньше часа назад, почему ты так хочешь ему помочь?

— Оз — шанс на светлое будущее для планеты. Без него человечество рано или поздно исчезнет, — не задумавшись ни на секунду, ответила она.

— Не то, — качнула головой собеседница. — Ты рискуешь сейчас жизнью, там, снаружи, в моих порывах. Почему ты хочешь ему помочь? Разве он достоин спасения?

— Любой человек достоин того, чтобы его попытались спасти. И Оз — не исключение.

— Ты его не знаешь. Откуда такая уверенность?

— Я верю — все достойны спасения, — Сни-Жанна улыбнулась. — Если в его прошлом есть злые поступки — спасение жизни даст ему шанс их исправить. Если он творил добро — то, выжив, он продолжит это делать. Если же умрёт — не сделает уже ничего. Ни хорошего, ни плохого.

— А если я тебе скажу, что он по одному своему желанию, в попытке доказать фантастическую теорию, убил любовь всей своей жизни и ещё многих других. Он и тогда в твоих глазах будет достоин спасения?

Сни-Жанна взглянула на сжавшегося в комок Оза, и её сердце наполнилось состраданием. Даже если слова собеседницы были правдой, сейчас, в этот самый момент, он сожалел о своих поступках. В этом она была точно уверена.

— Да. Посмотри на него. Он раздавлен сожалениями. Скорее всего, он сейчас ненавидит себя за прошлые поступки, а значит, не всё ещё потеряно. Он будет стараться исправиться. И это стоит того, чтобы спасти ему жизнь.

Неваска на мгновение перевела взгляд с лица Сни-Жанны на Оза и прислушалась.

— Его ненависть ко всему миру породила меня, а сейчас уничтожает его. Себя он ненавидит гораздо больше. Я повторю вопрос: почему ты хочешь его спасти?

Сни-Жанна задумалась. С первых мгновений, когда она увидела Оза, растерянного и подавленного, с огромной болью в глазах смотрящего на Ла-Урру, она ощутила с ним родство. Неожиданное порывистое объятие Оза его только усилило. Оз искренне хотел помочь всем, и, что было гораздо важнее, он мог это сделать. А Сни-Жанна хотела быть рядом с ним, почувствовать, наконец, что в её жизни есть цель большая, чем просто выживание.

— Он спас мне жизнь. Я хочу отплатить ему тем же. И ты не сможешь меня остановить.

— Я попытаюсь, — бескровные губы неваски искривились в усмешке. — Впрочем, даже если ты сможешь одолеть меня, самым большим препятствием станет он сам.

Неваска сделала шаг назад, а потом вдруг бросилась вперёд. Сни-Жанна не успела увернуться. Когда их тела соприкоснулись, она ощутила смертельный холод, такой, при котором замерзают даже мысли. Её собеседница исчезла, растворившись без следа. А холод, волнами распространяясь по телу, стал целой вселенной.

На Сни-Жанну обрушилась свинцовая усталость, и она обессилено прислонилась к стене. Ей захотелось спать, веки стали такими тяжёлыми, что держать их открытыми было уже, казалось, невозможно. Но Сни-Жанна боролась, из последних сил цеплялась за волшебство, с каждой секундой понимая, что становится только хуже. Чем больше она сопротивлялась, тем холоднее становилось. Отпустив волшебство, Сни-Жанна не почувствовала облегчения. Ей чудилось, что теперь неваска бушует внутри, разнося вдребезги всё на своём пути.

«Если я погибну здесь, что случится с моим телом в реальности? — вяло промелькнула в голове пугающая мысль. — Наверное, я умру. Не хочу умирать».

Едва напрягая замерзающие мышцы, Сни-Жанна повернулась к стене и упёрлась в неё лбом. Теперь гладкая поверхность казалась даже тёплой. Дела были совсем плохи. Оз лежал в той же позе, лёд и снег постепенно поглощали его. В сражении с неваской он потерпел поражение.

«Меня ждёт тоже самое? Я не хочу!!»

Сильное, всепоглощающее желание выжить прогнало сонливость, и Сни-Жанна из последних сил принялась перебирать варианты.

«Как победить того, кто никогда не был живым? Неваска — порождение ненависти Оза. Как я могу с ней бороться? Ненависть…»

Что такое ненависть, Сни-Жанна знала не понаслышке. Общинники, несмотря на культ ценности человеческой жизни, умели ненавидеть и делали это с полной отдачей. Сни-Жанну в Снежбурге не любили, она была нелюдимой, ни с кем, кроме Васса, не общалась, её считали странной. А любая странность для общинников уже была причиной ненавидеть. Конечно, первое время, особенно после смерти отчима, она пыталась бороться с ненавистью, чтобы влиться в коллектив, но тщетно. Она была другой, и люди вокруг это подсознательно чувствовали, поэтому боялись и ненавидели. Уже в довольно юном возрасте Сни-Жанна поняла, что бороться с чужой ненавистью бессмысленно, любое противодействие возвращалось сторицей, ей осталось лишь принять и отпустить. Принять. Отпустить.