– Погоди, - Александр уселся в постели.
– Давай по порядку. Я, и впрямь, не очень в курсе, что да как. Хорошо. Крикнул он, значит, так, и чего далее?

Должны его в тайных дел канцелярий отвезти. А там он все худое, чего за кем знает, писцам доводит. А после ведут ответ держать того, на кого донос пришел.

– Ну и ладно, пусть спрашивают. Я не понял, в чем сложность?

– Ответчика на дыбу троекратно взденут, а после и в тиски могут, аль еще как, все одно, вырвут.

– Да ведь навет?
– удивился Лис.
– Чего я мог такого про государя сказать?

– Того мне не по разумению, - отозвался малец.
– Только это по нашему разумению - пустяки, а коль на спросе решат, что супротив государя, то оно так и будет.

– Понял, - Александр решительно поднялся и шагнул к товарищу.
– Пока суть да дело, вот, что...

Однако продолжить не успел. Стукнула дверь, и в спальню, шагая грязными сапогами прямо по коврам, вошли три солдата и невысокий, обряженный в ветхий зеленовато-мышастый кафтан служивый. Он сдернул потертую треуголку и произнес: - Господин Лисьев, Алесандр Иванович?

– Князь Лисьев, - вздернул вверх подбородок хозяин, которого разозлила непосредственность представителя власти.

– Прошу собираться и следовать со мной, - не вступая в пререкания, сообщил ярыжка.

– Выйди вон, холоп, - рассвирепел уже всерьез князь.
– Меня, может, и осудят, а пока ты, смерд, закону будешь следовать.

Не то, что он всерьез имел что-то против поведения конвоя. Брали его и с большей фамильярностью, однако, жизненно важно было выгнать наблюдателей хотя бы на секунду.

– Зря кобенишься, барин, - сквозь зубы произнес служака едва слышно.
– Не стоит так-то... как бы после не жалеть, - многообещающе покосился он.

– Стоит, аль нет, не тебе решать. Так, выйдешь?

Служака повернулся вокруг и кивнул солдатам.
– Одевайся, боярин, - недобро разрешил служака.

– Ох, к чему...
– начал Андрей, когда дверь закрылась.

– Тихо, - приказал Лис, натягивая камзол.
– Слушай. Вот тут под ковром бумага. Ежели до завтра не вернусь, возьмешь один сверху, и отнесешь туда, где мы Анютку встретили. Там камень помнишь? Вот под него и сунь. Только смотри, не спутай. Большой самый там один.

– Все понял, - кивнул Андрей, округлив глаза. Он хотя и не понял ничего, однако, привычка к исполнительности возобладала.
– Сделаю. Вот крест.

Александр шагнул на выход, застегивая шубу.

Глава 6

Александр неторопливо спустился с крыльца, ободрительно подмигнул замершему возле дверей управляющему и зашагал к "черному ворону".

"Как переменчива жизнь?
– привычное ощущение вернуло подконвойного в реальность.
– Еще вчера, даже сегодня, с императрицей по ночному городу в одних санях, а сейчас с вертухаем. "

Он сожалеюще пожал плечами, вспомнив, что не удосужился сменить пижонскую шубу на более приличествующий ситуации Андрейкин зипун. Однако сообразив, что брать с собой на нары сидор с сухпаем и куревом здесь не принято, рассмеялся.

– Весел, боярин?
– встретил его масляной усмешкой служащий страшного ведомства.
– Ну посмейся, пока, - он, точь-в-точь как забиравший его в последний раз оперок, кивнул на стоящий у ворот квадратный короб повозки, предназначенной для перевозки высокородных арестантов.

– А ты не пугай, мусор. Пуганый, - вполголоса буркнул Лис, привычно закладывая руки за спину.

– Таганка, все ночи, полные огня...
– просвистел он припев старой песенки и шагнул в темное нутро экипажа. Уселся на жесткое сидение, замер, прижатый к стенке втиснувшимся следом ярыжкой.

– Ну а как же иначе, присмотр нужен, - понимающе покосился на него дурнопахнущий сосед.

– А чем это ты, приятель, смазываешь сапоги? Смальцем?
– Александр балагурил, в то же время чувствуя некоторое волнение от встречи с неведомым. Одно дело попасть в знакомый и почти родной участок районной уголовки, другое - в лапы Гбшников, как он окрестил для себя службу охраны строя.

"Ах, Андрей Иванович, ах сволочь ласковая, все ж таки надо было тебя "сдать" гражданину Шувалову. Петька - тебе быстро бы...
– Александр не додумал и вновь глянул на остренький профиль чиновника.

" Спросить? Да нет, не стоит. Рано еще", - однако не удержался и съехидничал: - А ты, милок, императрице присягнул уже, аль еще регентше с пащенком служишь?

Лицо сопровождающего побелело, даже в темноте стало видно, как он напрягся и судорожно зашевелил губами.

– Сам изволил сказать, твое сиятельство, - наконец выдохнул тот.
– За язык не тянули. На государеву власть хулу возвел. То мое уже будет на тебя слово.