– Это все она, проучить нас опять решила, вот и нет рыбы. Интересно за, что в этот раз – перешептывался народ.

Спать Анну прошлой ночью, отправили в свободную оглу. Да, такая имелась и не одна, а несколько, правда находились они в разных местах Кира. Причина на то конечно была. Первым делом, потушив одну лампу и оставив лишь слабый свет второй, Анна сунула руку в свою суму и достала куклу. Кукла оказалась в полном порядке, во только не говорила и не шевелилась, что было очень странным для эльфиек.

– Прими вид естественный! – приказала Анна и положила куклу на шкуры.

Слова ее не сработали, и не случилось ровным счетом ничего. Еще не раз Анна повторила сказанное, но в этот вечер так ничего не вышло. Кукла не обращалась в эльфийку и о того сердце Анны совсем защемила тревога.

Заснуть девушка долго не могла. Ее тревожили не только вопросы, связанные с местом, куда она попала и с людьми, что ее окружали. Беспокоила тоска по королю Тристаны, если раньше она корила себя за уже возросшую привязанность к королевству и ее правителю, то теперь гнев в сердце девушки погас, и вины за подобные мысли она больше не испытывала.

Волновало теперь главное, и беспрестанно звучал в голове: «Где сейчас король, жив ли он? Как выбраться из Кира, что бы вновь рассказать или услышать историю из уст того, кто не любил говорить много и часто, но ей он с удовольствием рассказал бы еще много историй, сидя на шелковых подушках, наслаждаясь запахом цветов в стеклянных стенах оранжереи».

На следующее утро Ясман покинув свое жилище, отправился пожелать доброго утра Анне, а она в свою очередь, сама искала юношу. Встретились они у самой большой иглу в самом центре Кира. Анну одолевало любопытство, и терпения у нее больше не было:

– Что же это за гора, и почему на нее уходит большая часть народа?

– Там мы работаем, – отвечал Ясман.

– Почему я чувствую, что место это не хорошее?

– Да такие чувства в вас не зря, это действительно так. Не по своей воле мы ходим на ледяную гору. Эта воля госпожи, – отвечал Ясман.

– И как зовут вашу госпожу?

– Ее имя Игнис.

– Но кто она такая и почему заставляет работать на горе?

– Не на горе Анна, а в горе, это не простое место, – не успел Ясман закончить фразу, как раздался женский голос издалека. Тем, что услышал Ясман, был клич. Приближались барсулы. Они бежали на всех парах, словно летели сквозь белые хлопья снега. – Не избежать вам знакомства с ней, но смотрите кольцо, прячьте подальше, говорите, как знахарка научила, имени своего не называйте.

– Но какое имя мне называть тогда? – взволновалась Анна, не зная чего и ожидать от таких предупреждений.

– Не знаю. Скажи, тебя зовут Кая. Да, будете Кая, – кивал головой Ясман, убеждая самого себя, что это имя подходит, что все будет хорошо. Однако нутро его дрожало, и он едва ли мог это скрыть.

– От чего руки твои дрожат Ясман?

– От страха за вашу жизнь госпожа. – Произнес дрожащими губами юноша.

– Почему ты обращаешься ко мне как госпоже?

Тут Ясман бросил взгляд на Анну, ведь вопрос удивил его.

– Так вы со старухой знаете, откуда я, вы тоже слышали легенду Тристаны?

– Что предначертано, сбудется и все всегда возвращается туда, где ему место.

В этот момент Анна поняла, все совсем не ладно. Весь Кир столпился у проезжей дороги, той по которой сюда привезли чужеземку. Из белого занавеса мчались барсулы, а в санях, которые они тащили за собой, стояла женщина. За ее спиной виднелись еще два силуэта.

Народ то поглядывал на Анну, то смотрел на дорогу. Старуха была неподалеку, и девушка могла видеть ее среди остальных. Она с особенной ненавистью в глазах смотрела вдаль, а взглянув на гостью пропасти, коснулась указательным пальцем губ, давая знак помалкивать.

Когда же сани приблизились и остановились, Анна смогла рассмотреть тех, кто пожаловал этим утром в Кир. От смеси изумления и испуга, она не могла отвести взгляда от саней. Из них первыми на снег ступили два создания, ранее не встречавшихся чужеземке на пути.

– Это корвиги, – пояснил Ясман.

Корвиги были довольно высокого роста, выше человеческого и имели огромные глаза, горящие желтым огнем, словно большие фонари. У них были заостренные уши такие же, как у эльфов. А вот носы в точь как у воронов, но намного длиннее – тянулись до самого живота. И хотя туловище их было человеческим, лица их походили на птичьи головы, с огромным острым клювом и двумя горящими фонарями вместо глаз. Да корвиги напоминали воронов. Ходили эти существа в длинных до пола черных плащах закрывающих все тело, от самой головы до пят, якобы под ними они скрывали свои ноги одеревеневшие, а из обуви на ногах у них были высокие кожаные сапоги. В руках они носили длинные посохи из ветвей дерева. Взгляд их был холодным и бесчувственным.

Вслед за своими слугами из саней шагнула молодая, стройная женщина с огненно-рыжими волосами, белоснежный кожей и зелеными, словно изумруд глазами. В этих глазах горело пламя, румянец на щеках подчеркивал красоту и белоснежность ее кожи. Каждый шаг ее был жестким и решительным. Хозяйкой на дне этой пропасти была она, госпожа, пленившая великий народ.

– Я смотрю у нас гости! – воскликнула та, которую звали Игнис. Ее голос зазвенел и со смехом разлетелся по всем снежным уголкам ненавистной Киром обители, – как твое имя? – приблизившись, обратилась она к Анне.