Они простояли в молчании около получаса, пока дождь не прекратился и на горизонте не забрезжило солнце. Его лучики погрузили округу в мерцание прозрачных кристалликов, нашедших свое пристанище на земле, и только-только пробивающаяся трава окрасилась в яркие искрящиеся цвета. Ротмант двинулся первым, с облегчением покидая вынужденное укрытие, а Рея, дрожа от холода, направилась за ним. Звук ее стучащих друг об друга зубов вынудил мужчину наложить на девушку огненные чары, которые подействовала почти мгновенно, потому что Рея благодарно выдохнула и сразу согрелась.

Пройдя грязную каменистую тропинку, они вышли во двор Тенебруса, который после ливня оказался пуст. Ротмант быстро и бесшумно приблизился ко входу в замок и обратил внимание на то, как Рея не сводила с него глаз всю дорогу. Должно быть, детские обиды все-таки победили в ней, и она злилась на то, что он посмел ее отругать.

— Сир! — настойчивый голос остановил Роланда в тот момент, когда он уже успел подняться на последнюю ступень лестницы.

Рея стояла у входа, глядя на артефактора снизу вверх, и Ротмант почти физически ощущал ее решительный и твердый взгляд, прожигавший его спину. Он не шелохнулся, застывая на месте словно статуя, и позади услышал единственный робкий шаг навстречу. Интуиция и чутье подсказывали ему, что случится непоправимое, но мужчина одновременно и с придыханием ждал этого, и боялся.

— Я люблю вас, — выдохнула Рея, но в тишине пустого двора замка ее голос прозвучал гулко и звонко. — Я бы и дальше молчала, но это стало невыносимо, потому что чувства мои слишком сильны, чтобы продолжать скрывать их от вас. Я не жду взаимности и лишь хочу, чтобы вы знали, — вы любимы.

Ее слова так сильно поразили его, что Роланд забыл, как дышать. Он понял все — и смысл ее видений, вызванных кристаллом, и стихотворение, которое Рея так торопилась спрятать от него, и безоговорочное доверие к нему. Ротманта терзали сомнения и опасения, но он предпочел закрыть на них глаза, и теперь его оплошность вылилась в огромную непоправимую проблему. Ему оставалось надеяться, что это не первый опыт ее любви, потому что он собирался разбить ей сердце.

— Вы любите меня? — ядовитым голосом спросил артефактор.

Он развернулся, спускаясь на несколько ступенек вниз, и презрительно посмотрел девушке в лицо. Ему не составило труда сыграть оскорбленного любовным признанием преподавателя, но только Роланд знал, что удовольствия ему это не доставило.

— Вы посмели думать, что мое сносное отношение к вам, это проявление чувств? — процедил Ротмант, нависая над студенткой темной грозовой тучей.

Рея от бессилия сжала кулаки, но выдержала пытку стойко. Роланд даже позавидовал ей, потому что сам изнемогал от боли, когда Кассандра покинула его.

— Я был рядом исключительно по настоянию директора. Других причин помогать вам у меня не имелось, — сухо проговорил Ротмант. — Для меня вы были лишь экспериментом. Все, что я делал для вас, обусловлено желанием узнать нужную мне информацию.

Он добил ее так изящно и искусно, что от самого себя Роланду стало мерзко. Эта невыносимая невозможная девушка любила его, наплевав на совершенные им ошибки и прошлое. Его - адепта темной силы и убийцу. Его — человека, не заслуживающего ни единого лучика света в своей никчемной жизни. Он поступил жестоко и чудовищно, когда в грубой форме отверг ее чувства и предал доверие. Но хуже всего, что он растоптал ее крохотную веру в то, что она больше не одинока.

— Ну что? Любовь ко мне по-прежнему пленит ваше сердце? — с издевкой спросил Ротмант, загоняя последний гвоздь в свой гроб.

Он видел, как стремительно гаснет свет в ее прекрасных голубых глазах, и ненависть к себе переполняла его. Рея тяжело сглотнула ком в горле и попятилась назад, медленно отступая. Ее тихие шаги отдавались эхом в его голове, и Роланд силился запечатлеть их, как напоминание того, что он мог стать счастливым, но опять беспощадно все разрушил. Она обняла себя дрожащими пальцами, словно защищаясь от него, и скрылась за стеной хлынувшего дождя, отдаваясь во власть суровой стихии. Ее стихии.

Роланд шел к директору с тяжелым сердцем. Его мысли кружили вокруг Реи, болезненно напоминая об очередном неверном выборе и хрупком существе, которое он не смог защитить от самого себя. Видеть девушку почти каждый день превратилось в персональную пытку, и Ротмант намеренно истязался снова и снова, ища с ней встреч и задерживая на студентке долгий пронзительный взгляд.

Она страдала тихо. Без слез и истерик, держа все рвущие на куски чувства глубоко внутри и не позволяя им вырваться наружу. Как он ненавидел себя в моменты, когда замечал ее полные горечи и печали глаза, но не мог позволить испытывать любовь к ней. Ротмант отчаянно боролся и противостоял порывам сердца, потому что боялся испачкать Рею собой и своим темным прошлым. И она все еще оставалась его студенткой с разницей в возрасте, достигавшей почти семнадцать лет, и эта пропасть увеличивалась тем, что он начал практиковать темную магию, когда она держала в руках игрушки, и на протяжении всего обучения росла на его глазах.

Лестница под ногами жалобно скрипнула, словно передавая настроение Ротманта, и он обессиленно прислонился к стене, прикрывая глаза и заворачиваясь в плащ. Директор вызвал его еще утром, но он искал оправдания, чтобы не спешить к нему и успеть подготовиться к встрече. Безупречный воин и телепат терял хватку.

Кабинет Фабиана пестрел различными артефактами, сделанными для него Роландом и работающими практически беззвучно, и напоминал аскетичное пристанище любопытной души, обставленной со всех сторон книгами. Не стучась, Ротмант зашел внутрь, и Уильям поднял на него умудренные опытом бледно-голубые глаза. Директор скромно улыбнулся и поприветствовал вошедшего легким кивком головы, сразу же возвращаясь к изучению раскрытого на столе фолианта.