Она ещё долго сидела у костра, тужась припомнить слова и фразы, не в силах расстаться со вспыхнувшей вдруг надеждой; таращила глаза в костёр, поглощённая перемусоливанием обстоятельств открывшегося предательства бывшего любовника; с упоением примеривала на него всевозможные способы мести, представляя их на все лады и наслаждаясь воображаемыми картинами справедливого возмездия.

Забытый Медведь давно спал, когда и Киру, наконец, свалила дневная рабочая усталость, которой даже её возбуждённое состояние не в силах было сопротивляться вечно. Она подползла к зверю, привалилась спиной к его горячему боку и, продолжая посылать Ренату прочувствованные проклятия, отрубилась…

– -------------------------------------------------------

Ей показалось, что проснулась она тут же, будто только задремать успела… Но нет: на поляне серел рассвет, начинали сонно и редко перекликаться птицы. Под боком возился Медведь, пытаясь, извернувшись, выскользнуть из объятий обложивших его человеков, не потревожив их сон. Впрочем, потревожить детский сон Спальчика было, видимо, достаточно трудноосуществимо. А Кира приподняла голову и с трудом разлепила тяжёлые веки.

– Ты куда? – просипела она и задрожала от утренней свежести, лишившись обогрева.

– Мне пора, - проговорил обогрев, почёсываясь и потягиваясь. – Думаю, отсюда наши пути должны разойтись…

Девушка с трудом села, растирая затёкшее плечо.

– Вот ещё… - она широко, со стоном зевнула. – Что за блажь?

Даже спросонья, дрожащая и невыспавшаяся, Кира оставалась Кирой: в её меркантильной голове мгновенно взвыла тревожная сирена:

«Уходит? Как это некстати! Я сейчас по милости вредной старушенции окажусь в непонятно какой сказке и… если это опасная сказка? С чудищами и вурдалаками? Мощный, сильный зверюга в нашей шапито-компании ваще никак не лишний!»

– Подожди, Медведь! – она резво вскочила на ноги. – Какие дороги? Не понимаю… Зачем тебе уходить?

Медведь отвернулся от неё и принялся независимо и сосредоточенно пялиться на ближайшую сосну:

– Я рассказал тебе, девица, ночью более, чем следовало. Был не сдержан, прошу простить. И хотя услышанное оказалось тебе не больно-то интересно, из моего рассказа можно было понять…

– Тю! Зверь, ты обиделся никак?

– … Можно было понять, что более всего на свете я жажду вернуться в свой родной город, к прежней жизни (здесь тебе меня не сложно понять, не правда ли?). Поэтому я должен идти – странствовать в поисках возможностей для снятия заклятия по тому рецепту, что милостиво приготовила для меня госпожа фея… Она сказала – и эти слова моя единственная надежда теперь – что… не даёт безнадёжных рекомендаций. Хотя…

Он покачал головой и зашагал в сторону леса.

– Постой! – Кира, спотыкаясь, посеменила следом. – Ладно, предположим, тебе действительно надо идти. Но с чего ты решил, что дороги наши расходятся? У меня, например, на данный момент вообще нет никакой дороги… Можно я пойду по твоей?

Медведь неопределённо мотнул головой.

– Отлично! Вот и славно! – она обернулась через плечо на спящих мальчика и собаку. Позвать? А вдруг зверюга воспротивится? Он и её-то в компанию не звал, сама навязалась, а если ещё и эти спиногрызы присоединятся… Взбрыкнёт ещё и вовсе смоется! Нет уж, обойдутся. – А… что за рецепт у тебя? – осведомилась она, вложив в интонацию максимум заинтересованности.

Потому что, как учат современные гуру от бизнес-психологии, хочешь вызвать у собеседника симпатию – интересуйся им.

– Просто любопытно – на что же Бригитта расщедрилась? Мне кажется, ты не особенно вдохновился, когда его увидел. Что-нибудь омерзительное? Типа съесть живую жабу на перекрёстке трёх дорог в полнолуние и… трижды плюнув, укусить себя за пятку? – она хихикнула. – Или, скажем, жениться на медведице? Кстати, да! Скажи мне, как у тебя с этим, ну… К кому тебя сейчас влечёт – к самкам твоего нынешнего вида или прежнего? Знаешь, этот вопрос меня всегда интересовал! Вот, к примеру, читаешь в сказке, как кого-то превратили в животное и невольно думаешь: а как…

– Послушай! – Медведь так резко остановился, что волочащаяся позади болтливая сопровождающая врезалась в его меховой зад. – Мне больше нравилось, когда ты была немой, девица. Тогда ты вызывала сочувствие и давала возможность заблуждаться относительно твоих душевных качеств.

– Вона как… - удивилась подобной отповеди девица и… промолчала, хотя насмешливые слова сами рвались с языка.

Она, конечно, могла бы ответить – ну ещё бы! Но… с чем она тогда останется в этом чёртовом лесу? Наедине со своим сарказмом? Недавний опыт научил её держать язык за зубами. Поэтому развивать зацепившую её тему своих душевных качеств она не стала. Повисло молчание…

Надо, надо о чём-то говорить! Непременно! Надо умаслить эту зверюгу, чтоб не сбежала! О чём же? А!

– Прости, - пропыхтела она через некоторое время, поспешая за Медведем и путаясь длинной юбкой в траве, - это я пыталась пошутить. Чтоб обстановку разрядить… Но, видно, достигла обратного эффекта…

Медведь не ответил.

– Мне, правда, хочется узнать… - она споткнулась, - каким образом ты можешь расколдоваться… Вдруг я чем-то могу быть полезна в этом непростом деле, а?

– Вот это уж вряд ли, - отозвался зверь не оборачиваясь. – Ты точно не можешь… А противоядие, девица, классическое. Могла бы и сама догадаться…