Пётр Иваныч взял из моих рук бумагу и медленно покивал. Его дыхание стало сбивчивым и чуть более шумным, видимо он пытался сдержать слёзы. Я понимал его печаль и не торопил. Мне самому торопиться было уж точно некуда.

– Я думал, что сойду с ума, когда смотрел это видео. Я быстро уничтожил накопитель, чтобы даже соблазна не было посмотреть на это вновь. Ко мне далеко не сразу пришло осознание, что моей милой Танечки больше нет. Она не приедет ко мне из Высокоградья, чтобы мы жили вместе, растили сыновей, строили своё совместное счастье. Равно как не вернутся и все остальные, кто погиб тогда. И во многих других таких кораблях, по несчастью оказавшихся слишком близко к Стене.

И вновь Пётр Иваныч замолчал. По его щеке вдруг прокатилась слеза, я её успел заметить до того, как он смахнул её. Злость внутри меня сменилась печалью и жалостью к батальонному психологу.

– Я лишился сна, боялся увидеть в нём её лицо, – продолжил он. – Даже на мгновение. У меня больше нет её фотографий, мне очень страшно смотреть на них. Но когда я всё же уснул спустя несколько дней, я вдруг увидел перед собой свечку. Похожую на эту, но настоящую, восковую. А вокруг тьма. Я увидел в этой тьме его фиолетовые глаза. Взор такой ласковый и добрый, но при этом жёсткий и острый, как лезвие бритвы.

– Чей взор?

– Евгения, – тихо сказал Пётр Иваныч и указал на свой медальон с зелёным драконом. – Его взор.

– Так вот чей это Культ, получается, – прошептал я. Затем спросил громче. – Что было дальше?

– Он дал мне надежду. Надежду, что у меня получится отомстить. За всех. Взамен я должен найти ему Посвящённого. Равно как должны и сотни других, подобных мне.

– Они тоже хотят за что-то отомстить?

– Быть может. Я не могу знать, я не находил подобных себе. Все инструкции передаёт мне лично Евгений через сон. Я каждую ночь смотрю во сне на свечу и жду его голоса, который меня бы направил.

– Как марионетку? – осторожно спросил я. У меня с его слов почему-то сложилось именно такое впечатление.

– Нет, ни в коем случае. Иначе и ты тогда лишь марионетка в руках своего начальства. Но ведь это не так.

– Но кто он, этот Евгений?

– Дракон и Покровитель. Как Владимир.

– И за кого он? За Порядок?

– Он за Россию, – Пётр Иваныч посмотрел на меня многозначительным взглядом. – Он сам есть её истинная память.

– То есть? – действительно не понял я. – Это как?

– Он ещё задолго до Владимира обратил свой взор на нас, русских людей. Когда мы ещё жили на Земле. Он следил за нами столетиями. Он переживал вместе с нами все победы и поражения, печалился, когда мы погибали в огромном количестве развязанных не нами войн, и искренне радовался нашим великим достижениям. Столетие за столетием он наполнялся страшной злобой на тех, кто несправедлив по отношению к нам, кто насмехается над нашей ментальностью, постоянно обманывает нас, измывается над нашей верой в будущее, где все могли бы быть равны друг с другом, где не будет высших и низших наций. Его злоба была бессильна, ибо он не мог ни на что повлиять, Земля была защищена от большинства воздействий из третьего мира-измерения. Когда мы выбрались за пределы Солнечной системы, он сразу попытался создать своих посланников, но самое главное из высших существ не позволило ему этого сделать. Видите ли, он выбивался из концепции противостояния Порядка и Упадка. Он стал действовать по-другому…

– Выбирать людей, к которым легко залезть в разум? – попробовал предположить я.

– Да, – кивнул Пётр Иваныч. – Именно так.

– Значит, вы ищете Посвящённого. А кто может таковым стать?

Я вдруг почувствовал дуновение ветерка из приоткрывшегося окна возможностей. Быть Посвящённым – великая честь и возможность влиять на вещи большого масштаба.

– Любой, в ком Евгений увидит потенциал. Будь уверен, он видит всё. Может, даже следит сейчас за нами…

Пётр Иваныч произнёс это с интонацией настолько загадочной, что я на мгновение ощутил взгляд третьей пары неведомых глаз, словно бы смотрящих отовсюду.

– Хочешь узнать? – спросил Пётр Иваныч и указал на свой медальон. – Коснись его. В нём заключена частичка Евгения. Нужно сперва понять, сможешь ли ты вообще встретиться с ним.

– Разве не все могут?

– Те, в ком сильно малодушие, не могут. Евгений отвергает таких. Считает, что Посвящённый не может быть слабым. Ну же, смелее.

Я осторожно потянулся к медальону, словно он мог оказаться безумно горячим. На меня смотрел пустой стеклянный глаз зелёного дракона с открытой зубастой пастью. Как только я дотронулся до медальона, глаз вдруг засветился фиолетовым светом. Надо же, подумал я тогда, какой интересный фокус. Пётр Иваныч приподнял бровь.

– Интересно… – сказал он и вдруг засуетился. – Так, так, так… Теперь следующий шаг. Не пугайся только.

Он снял перчатки. Я обомлел, когда вместо нормальных человеческих рук увидел когтистые, покрытые тёмной чешуёй лапы. Внутри меня словно что-то перевернулось.

– Это ещё что такое? – спросил я. – Зараза какая-то?

– Нет, отнюдь, – спокойно сказал Пётр Иваныч. – Это… Как бы тебе объяснить? В общем, Евгений умеет управлять энергией. Любой. Направляя её в правильное русло, он способен творить настоящие чудеса.