Яр Глаз скрипел зубами, глядя на все это безобразие, но не смел перечить местному феодалу. Несмотря на расширенные, по сравнению с крестьянами, права, он не был ровней барону и, в случае любой судебной тяжбы, не имел ни малейших шансов на успех.

Итак, поход выглядел следующим образом: вышли на день позже; в первый же вечер на привале вусмерть перепились; на следующий день выбрались в путь чуть ли не к обеду и прошли втрое меньше, чем планировали. Хорошо хоть, что пиво кончилось и потому вторая ночь прошла спокойно, а утром третьего дня удалось поднять народ более-менее вовремя. Хотя выступили все равно с опозданием, так как потратили два часа на сбор мебели и баронского шатра.

Несмотря на творившийся бардак, Яр не сдавался и пытался тренировать хотя бы отдельных людей, которых иногда удавалось вырвать из-под ревнивого надзора Руделя. Барон словно бы ревновал крестьян к сержанту, и не важно, чем они вместе занимаются, главное, чтоб посторонний не управлял его подданными. То, что делается это для их же блага, до Руделя не доходило. Потому приходилось идти на хитрость и, придумав повод, просить кого-то из мужиков увлечь барина подальше от лагеря. Пока тот искал с проводниками следы синеглазого фазана, который, как известно, приносит любовное счастье тому, кто встретится с ним взглядом, сержант Яр выстраивал мужиков и учил обращаться с оружием.

В этот раз Мишек, Шмелек и Бориш работали в тройке. Бориш с массивным тесаком, остальные с вилами.

– Отклонись! Раз! Ррраз! Шаг вперед – ррруби! – раздавал команды Яр, прохаживаясь между ополченцами. Выражение лица его было сконфуженное, он то и дело недовольно покачивал седой головой.

– Эх, ребята, вам бы хоть месяцок военного лагеря… А то вот так сразу неумехами в бой – это ж сколько поляжет… - бормотал себе под нос ветеран.

Такие речи никому не придали бы уверенности, но, на счастье, их почти никто и не слышал. Потные красномордые мужики старательно махали топорами да вилами. Ухали и крякали, приседая. А иногда и падали на задницы, неловко поскальзываясь.

– Эй, толстый, ты так свою бабу по сраке шлепать будешь, а врага рубить надо, а не гладить! – рявкнул сержант, оказавшись рядом с Боришем. Невезучий художник в ответ густо покраснел, но промолчал – перечить страшному одноглазому Яру себе дороже.

Однако Мишек приостановился и кашлянул. Воткнул вилы в землю. Он с детства не выносил несправедливость. Матушка говорила, потому что рос без отца – мало его в детстве пороли, вот и вырос непослушный. А сейчас за Бориша стало обидно – тот ведь старается как может, а его толстым обзывают. Да еще и про баб что-то, но Бориш ведь не мальчонка какой, он взрослый мужик, женатый даже.

– Чего стал? Хочешь показать, как надо правильно? – Яр опередил Мишека, пока тот искал подходящие слова. – Толстый, отдай ему тесак!

Бориш послушно передал своё оружие Мишеку. Тот взял тесак, исподлобья взглянул на сержанта.

– Деревянную колоду рубить – не велика премудрость, - хмуро сказал Мишек, - только враг – не колода. Он на месте стоять не будет, да и сам, небось, в ответ стукнуть горазд.

– Ха! Яйцо курицу учит! – искренне удивился Яр. – А ты, видать, смышленей прочих? И ведь дело говоришь, малец! Выходи-ка сюда.

На «мальца» Мишек еще сильнее обиделся, но выйти против самого Яра Глаза не решался. Это уж совсем надо было страх потерять или ума лишиться. И неважно, что сейчас в руке Яра не настоящий меч, а просто дубинка – ему и хворостины хватит, чтоб до полусмерти отметелить.

– Давай-давай! – поторапливал сержант. – Если и боязно – это ничего. Лучше сейчас перебздеть, потом в настоящем бою смелее будешь.

Тело Мишека словно одеревенело – ноги и руки не гнулись, но хотя бы коленки не дрожали – и то ладно. На него смотрели сейчас все вокруг: Бориш со страхом и сочувствием, Шмелек с удивлением, приоткрыв рот, прочие мужики по-разному: кто с интересом, а кто безразлично, просто радуясь минутной передышке, которую дал им Мишек.

Конечно, настоящего поединка с Яром не вышло. Даже потом, когда прошел страх и Мишек действительно пытался достать старого сержанта, ничего не получалось. Раз за разом Яр выбивал у парня оружие, оказывался за спиной, давал пинка. Но, что удивительно, не насмехался, а наоборот хвалил и поддерживал. Хоть Мишек и чувствовал себя беспомощной размазней, его авторитет в глазах других мужиков даже укрепился. Обида на Яра тоже как-то прошла, улетучилась. И когда Шмелек попытался сыпануть шуточками в адрес Мишека, Яр, не оборачиваясь, крикнул:

– Шутник, выходишь следующим!

И Шмелек тут же заткнулся, побледнев как полотно.

– Сейчас покажу один удар, - подмигнул Яр единственным глазом уже еле стоявшему на ногах Мишеку, - он простой, но может и жизнь спасти. Запоминай.

Мишек кивнул, подобрался.

В следующий миг сержант сделал шаг, одновременно крутанул дубинку. Летевшая прямо в пах, она остановилась в последний миг, еле коснувшись портков.

— Это в деревенской драке нельзя сюда бить, - обращаясь ко всем, громко сказал Яр, - а в смертельном бою надежней места не придумаешь. Лучшее попадание, чтобы уравнять мужика и рыцаря!