Позволь времени двинуться и рыжая разогнётся, с дикой силой метнёт огненный клинок. И если противник недостаточно силён — его пробьёт навылет.

Калинин облизал губы.

Руки непроизвольно сжались в кулаки.

Отступив, он перевёл взгляд на другую ледяную фигуру.

А там было на что посмотреть! Мужчина-гигант, седой и мощный, босой и в широких штанах стоял в защитной позе. Над поднятой левой рукой, прикрывающей лицо, распахнулась блистающая серебром полусфера. Правую отвёл назад и вверх, будто готовясь ударить… чем-то. Рука хоть пуста, но легко представить в ней палицу или молот. Оружия не было, из полусжатого кулака вырывалась плотная полоса тумана.

И ещё нашлось интересное. Полусфера выходила к самой поверхности льда, отрубив кому-то руку. Видимо, невезучему противнику гиганта. И теперь эта рука с размазанными по застывшему воздуху кровавыми каплями, была вморожена в глыбу.

Огневолосая и седой не сдались без боя.

Но силу превозмогла сила много выше. И теперь оба — жуки, наколотые на булавку в альбоме коллекционера.

— Впечатляет, — мёртвым голосом признал гость. — Какое заклинание применили?

— Ох, г’сспадин, наш бог ны любит ымён. Братья ударили его волей, без нызваний.

— Это ведь воздушный щит, уровня второго?

— Чытвёртаго, г’сспадин.

— Чья рука?

— Уже нычья, г’сспадин. Хозяын ытой руки ушёл ны встречу с ВыликойТ’мой. Ныудачникам ныт места в нашем мире, — захихикал старикашка и утёр грязным рукавом сопливый нос.

И вновь возникли серые тени.

Шустро и со знанием дела растащили глыбы, опустили поддоны с ледяными грузом на пол и уволокли тележки. После чего заметались туда и сюда, притаскивая из темноты старые стулья, барные табуретки, даже деревянные ящики из-под водки. Расставили вокруг глыб в одном им известном порядке.

На всё это, как на постаменты, водрузили уже знакомые подсвечники с коптящими свечами. Зал тут же наполнился отвратительной вонью горящего сала.

— Что это? — спросил гость и поморщился. — Экономите?

Жрец оскалился:

— Храм беден, нам ны да жыру. Или да жыру? Дыа, савсем-савсем да жыру!

И заперхал, хихикая.

— И как?

— Высё палучается, г’сспадин. А еслы работает, зычем тратить больше?

Калинин вернулся в кресло, задумчиво налил себе сока. Понюхал и отставил в сторону.

— Рассказывай.

— Наш чылавек в Круге ныемныков, очень савсем чуть-чуть дорогой знакомыц…

— Сколько?

— Трыццать кругляшков, г’сспадин. Так, наш дорогой знакомыц прислал бумажку. Ваши увыжаемые друзья запросыли в Круге двух наёмныков. Паручение сходить савсем многа-многа далеко и прывести одного чылавека. Мы подмыгнули знакомцу…

— Сколько?

— Пытдесят кругляшков, г’сспадин. Знакомыц памог нам, наёмныки паселились гды нада. Мы пазалатили ручку и… и братья вашли, а патом волей бога нашега и ушли. Са льдом.

— Сколько?

— Савсем мало-мало нымного, г’сспадин. Сотня кругляшков.

Дышать в зале становилось всё тяжелее. Сладковатая гарь растекалась по помещению и выплёскивалась в кривые коридоры, заполняя подвал смрадом, в котором явственно, даже для неодарённого гостя, ощущалась дикая и равнодушная сила.

Но серым теням и меднокожему гоблину всё нипочём: тени жирной и вонючей смесью чертили на полу странные фигуры вокруг ледяных статуй, а старик всё зудел и зудел, вытягивая круглое золото из Калинина. Вытащил уже больше трёх сотен, впрочем гость был готов заплатить много больше.

Старикашка совершил ошибку: ненадолго умолк, желая савсем чуть-чуть передохнуть. Тяжёлая работка-то и опасная, — нервная, ой как! — разводить на золото главу теховского Конгломерата Калининых.

Гость и вклинился в монолог.

— Ритуал?

— Дыа, г’сспадин.

— Подчинение?

Старик замотал головой:

— Ныт, господин, ныльзя! Бог наш, Безымянный, протыв рабства!

— А что?

— Паследний прыказ. И нымного забвения, чтобы утром нычего ны вспомнили.

Калинин слышал о таком.

В жертву ритуала внедрялся особый духовный ключ. И человек, владеющий этим ключом, мог отдать жертве приказ. Любой. Но — один-единственный. Если потерпевший силён духом или находится на высоком уровне, он мог затянуть исполнение приказа, но в конце концов всё равно его исполнял.

А дальше… дальше по-разному. Иные попавшие под ритуал позже со всем тщанием и изобретательностью казнили своих обидчиков.

— Ты подготовил жертвы?

— Дыа, г’сспадин, извольтя взглынуть. Прыкрасные экзымпляры!