Понятно, всё мечты! Ведь нет на Земле магии. А вот здесь, хухохоль-выхухоль, магия-то есть! Только временами довольно страшненькая.

О чём Егор точно не мечтал, так о боях со всякими мокрицами-страхолюдами. Если и представлялись битвы, то с благородными драконами, големами каменными да огненными. Ну, может с эльфами. Больно уж надменны, заразы.

А тут — мокрица!

Вот те поворот! Воевал ли Рейстлин с тараканами?

И кто круче — Мокзилла или золотой дракон?

…За дверью послышался шум.

Вернулись наёмники.

Задумчивые.

— Как прошло?! — подорвался Егор и заплясал от нетерпения.

— Задание закрыли, — нехотя ответил седой, подтягивая стул и садясь на него так, чтобы можно было руки на спинку положить. — Языком повоевать пришлось изрядно. Моржи тебя ждали ещё десять дней назад, а мы вот в Переходе застряли. Но регент признал, что нет в том нашей вины. Артефакт-то клан дал.

Огневолосая брякнула на стол маленький, но увесистый кошель. Кошель сыто звякнул.

— Артефакт забрали? Круглое золото дали? — спросил Егор.

— Ага, и забрали, и дали, — всё ещё задумчиво протянула рыжая, раскрыла кошель и вытащила несколько монет. — Смотри. Прямо золото-золото.

Егор и посмотрел.

Круглое золото было ничего себе таким. Крупная монетка в двадцать граммов, как следовало из надписи. На одной стороне вычеканено «Два червонца», на обороте какая-то птичка с лапами.

В кошеле их было ровно двадцать.

— Десять за тебя, и десять за шары, которые вчера забрали.

— Десять?! Продешевили! — в сердцах заявил Егор. — Шары наверняка стоят больше!

Его взяла обида — он так вчера старался, заходы заходил, намёки бросал, и даже слегка угрожал начальнику охраны, в надежде, что денег побольше отвалят. А эти… дрыхлы астральные… дрыхли, пока он работал. Пока за шарами по всем щелям охотился, да по рюкзакам прятал.

— Сколько уж дали, парень. Торговаться сложно, мы и так переполох устроили.

— Всегда можно торговаться! Даже лежишь в могиле, и то требуй себе элитных червей!

Седой хохотнул. Грубоватая шутка зашла.

А Егор продолжил сыпать вопросами:

— Червонец это десять граммов?

— Верно, парень. Раньше-то, лет сто назад, меньше было. Но на Высочайшем конкордате решили во всех делах перейти на метрическую систему. Здесь, в наших краях, долго рядили, пять или десять граммов монету делать. Но пять граммов уж больно неудобно, да и меньше прежнего выходило. Вот и решили на десяти остановиться.

Егор подкинул золотишку.

— Двадцать граммов. Тяжёленькая!

— Золота двадцать граммов. А так там ещё серебро, медь, всякой нужной мелочи до кучи.

— И сколько же весит?

— Двадцать пять.

— А почему монетки в два червонца?

Наёмники переглянулись. Рыжая помотала головой, уселась на егорову кровать и принялась со своей гривой играть: на пальцы наматывать, волной пускать.

— Это человеческие дела, парень. Считается, что обычный человек может жить на червонец в месяц. Не одарённый, а простец или тех. И можно платить зарплату в два червонца, хватит на пропитание и прочее семье из умелого рабочего-теха, жены-домохозяйки и одного ребёнка.

— То есть зарплата хорошего рабочего одна такая монета?

— Верно, парень.

— И как, получается на два червонца жить?

— Парень, я Островной, — прогудел слегка обиженный здоровяк. — Мне даже на еду не хватит.

— Мне проще. Пришло, ушло! — лукаво улыбнулась рыжая и кокетливо закрылась гривой, поглядывая через занавесь волос. — Не спрашивай у женщины о возрасте и деньгах. Если ответит — сам пожалеешь!

Седой угукнул в подтверждение и слегка опасливо глянул на Куней. Та продолжала играть с волосами, чему-то задумчиво улыбаясь. Оттаяла.

И Егор решился:

— А сколько… сколько стоило то зелье? Ну, зелёное. От Живы.

Наёмники переглянулись.

— Врать не стану, — вздохнул седой. — Мы, Народ, не используем такие штуки, они для нас бесполезны. Не поможет нам Жива, не захочет.

— Но почему… вы же живые? А Жива, это от «живых»?

— Скорее это «живые» от Живы, — хмыкнул седой. — Но ты задаёшь неприятные вопросы, парень. И, честно, не спрашивай такое больше. Мы, Народ, вынуждены быть толстошкурыми, не обижаться понапрасну. Но некоторые из нас за такой вопрос глотку тебе вскроют. Понял?