— И ты, конечно, согласился, чтобы уберечь его от неприятностей.

— Ну… в общем, да.

Бог морей рассмеялся глубоким горловым рокотом, вибрации которого легче почувствовать, чем услышать.

— Они сплотились против тебя, верно? Твоя мать и твой друг? Мол, хочешь век бобылем прожить и все такое…

Геракл неохотно подтвердил:

— Что-то в этом роде.

— Ох уж эти женщины, — сказал Посейдон с мягким осуждением и с большой нежностью. — Просто удивительно, на что они способны.

«Удивительно — не самое подходящее слово, — подумал Геракл. — Это еще слабо сказано. Ужасно, на что они способны».

Посейдон взмахнул в воздухе трезубцем.

— Так что же?

Геракл колебался. Сейчас ему предстояла самая сложная часть их встречи: объяснить все так, чтобы дядя не обиделся.

— Я не умею читать мысли, — добродушно заметил Посейдон. — Да еще этот свободно плавающий воздух здесь, над морем. От него у меня начинает кружиться голова. Я прямо-таки пьянею, но это ничего, я не боюсь.

И тогда Геракл быстро рассказал ему про все, что он узнал от парня из конюшни. Как исчезали девушки, избранные царицами лета. И про то, что официальное объяснение казалось всем достаточно убедительным — они, мол, уезжают в большие города, на поиски счастья, — однако как-то рыбаки обнаружили останки одной из таких цариц.

Поскольку он не думает, что Деметра, богиня земледелия и плодородия, может иметь к этому отношение, вот и…

— Ты решил, что это моих рук дело, — закончил за него Посейдон. Его лицо потемнело. Кончики трезубца накалились и стали красными.

— Я подумал, что ты можешь… — торопливо поправил его Геракл, — можешь знать, что там происходит. Вот что я имел в виду.

Они стояли не очень далеко от скал, которые Голикс сравнил с зубами дракона. Оттуда эти скалы казались неясными силуэтами на фоне ночного неба, несмотря на яркую луну, и Геракл не обращал внимания на лежащие между ними тени. Или на то, как стоит его дядя и смотрит на воду.

Он ждал несколько минут, не решаясь не то чтобы заговорить, но даже пошевелиться.

— Я один из троих, — спокойно произнес Посейдон, когда его гнев улегся, уступив место созерцательному расположению духа. — У меня есть братья Аид и Зевс. Мы не контролируем — и не можем контролировать — друг друга, и это нормально. Мы не контролируем… не можем контролировать то, что находится в нашем ведении, и это, пожалуй, ненормально. Большую часть этого, конечно, мы держим под контролем, но далеко не все.

Геракл пошевелился и подошел к дяде.

Начался прилив.

— Клотон, — сказал дядя.

— Что?

— Это такое существо, Геракл, его зовут Клотон. — Он обвел свободной рукой горизонт от востока до запада. — Он плавает в самых глубоких частях моего царства, выбирается и за его пределы, даже туда, где я сам никогда не бывал. Он движется по большому кругу, так что я, к счастью, вижу его раз в несколько лет. Отвратительная бестия. Просто мерзавец. — Ноздри Посейдона гневно раздулись. — Как-то раз мы с ним даже подрались.

— И ты не победил? — отважился спросить Геракл

— Но и не проиграл, — возразил Посейдон. — Если бы это случилось, вместо меня морями правил бы мой дорогой сынок Тритон, а я сам сидел бы где-нибудь на скале и сочинял глупые песенки для Сирен. — Он усмехнулся: — В принципе, неплохая жизнь, но моя жена убила бы меня, не дав закончить и первую строфу.

Геракл понимал, что все это достаточно правдоподобно. Однако, если он сейчас позволит дяде и дальше перемывать косточки своим родичам, конец рассказа он услышит лишь на рассвете.

— Так что же Клотон? — перебил он дядю.

— Он здесь.

«Так, — мрачно подумал Геракл, — именно это я и боялся услышать».

Посейдон показал на мыс среди скал.

— Они оставляют бедное дитя там, думая, что она настоящая царица. А к утру она превращается в завтрак.

— И ты не можешь с этим покончить?

— Я бы очень хотел это сделать. Честное слово, племянник. Из-за этого мерзавца пропадает много кораблей, а потом они валяются на дне, засоряя мои владения. — Тут бог морей повернулся к Гераклу и положил свою тяжелую руку на его плечо. — Это все происки Геры; и ты уже это понял. Она хочет, чтобы ты проявил свой героизм и попытался спасти бедную девушку. Кроме того, она знает, что если я не смог одолеть этого вонючего мерзавца, то маловероятно, что это удастся тебе. Это смертный приговор, Геракл.

«Увы, — подумал Геракл. — Я и этого боялся тоже».

— У этого Клотона есть какое-нибудь слабое место?

Посейдон уронил свою руку:

— Ты шутишь? Это чудовище. Конечно, у него есть одна слабость.

— Тогда почему же ты ею не воспользовался? — удивился Геракл.

Бог морей раздраженно запыхтел, всем своим видом показывая, что ему не хочется объяснять всякие мелочи. Так отмахиваются взрослые от назойливых вопросов малыша.

Геракл неотрывно смотрел на своего дядю.