«Эта бестия все знает», — подумал он, но прогнал от себя эту мысль.

— Геракл? — Иолай тщетно пытался вытереть руки об одежду. — Какой счет?

— Если будешь думать про счет, не доживешь до победы. Думай только о том, что мы должны делать в ближайшие мгновения.

Цира отошла на пятьдесят шагов влево, наклонив голову вниз из-за дождя и ветра и плотно прижав руки к бедрам.

Она не поднимала глаз, пока Клотон не заревел, обнажив свои клыки.

— Я ненавижу твои планы, — признался Иолай с улыбкой сожаления.

Геракл не ответил.

Он наблюдал за Цирой, мысленно умоляя ее не впадать в панику, а еще боялся, что ей не хватит проворства, чтобы убежать от морского чудовища.

Клотон ударил по ней еще до того, как она оказалась в сфере его досягаемости.

Она не отскочила и не убежала.

Иолай громко вздохнул.

— Наблюдай, — приказал ему Геракл. — Наблюдай, как он движется.

Клотон еще раз ударил по Цире, но не так, как ударила бы змея. Его голова по стремительной дуге спустилась с высоты, словно это существо знало, как использовать свой вес для придания атаке скорости. Достаточной скорости, чтобы поразить неосторожную добычу, и почти достаточной, чтобы поразить даже осторожных.

Геракл предположил, что море им помогает. Если это так, то шанс у них имеется.

Цира остановилась и посмотрела на мужчин.

Иолай махнул рукой, а Геракл кивнул.

На этот раз Клотон ударил по ним слишком близко, и они отскочили, чтобы избежать острых клыков.

Они придвинулись ближе. Осторожно. Прислушиваясь к шуму моря.

— Хорошо еще, что сверкают молнии, — пробормотал Иолай.

И молнии сразу же прекратились.

Ничего не осталось, кроме ночи. И бури.

— Приятно, — сказал Геракл.

— Это нам подарок, — мрачно пробурчал Иолай.

Мало того, что их ослепила ночь; в довершение всего Клотон перестал реветь, и теперь они слышали только грохот волн, бьющихся об утес.

Гераклу пришлось напомнить себе о том, что нужно дышать.

Внезапно единственный разряд молнии разрезал тучи и ударил в воду.

При этой краткой вспышке Геракл сумел различить огромные зеленые глаза в семи шагах от того места, где он стоял.

Он вскрикнул и отпрыгнул назад, почувствовав толчок воздуха, когда клыки ударили на расстоянии ладони от него, а ближайший даже слегка царапнул по его доспехам.

— Мне не повезло, — сказал ему Иолай откуда-то из мрака.

Иолай никак не мог добиться, чтобы его ладони стали сухими.

Он знал, что ему пригодятся любые преимущества при выполнении своей роли в этой безумной игре, однако руки его подводили.

И не имеет особенного значения, если Геракл промахнется, а он нет. Или если он промахнется, а Геракл нет. Или если один из них поскользнется и будет застигнут этими страшными зубами.

Он содрогнулся.

— Останови его, — где-то слева от него произнес Геракл.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто останови его.

Иолай нахмурился. Как он ненавидел, когда Геракл вел себя так; это напоминало ему, что иногда его друг становится бесчеловечным.

И все-таки он почувствовал бы себя намного лучше, если бы смог просто вытереть свои руки насухо.

Еще один разряд молнии разветвился в нескольких направлениях и полыхал достаточно долго, чтобы Геракл упал на колени и увидел, как Цира бежит не назад, а вперед, и нижняя сторона громадной челюсти уже едва не сбивает ее с ног.

Он понял, что чудовище стало выше.

Оно нашло опору среди камней.

Ветер прекратился.

Дождь перестал.

Не осталось ничего, кроме моря.

Геракл почувствовал напряжение, почувствовал, как в нем собираются все силы, когда Клотон готовился броситься в свою последнюю атаку.

Иолай схватил друга за руку, крепко стиснул один раз и отпустил.

— Один шанс, — сказал он и отбросил волосы с глаз. — Нам требуется лишь один шанс.

— Это что — молитва или констатация факта?

— Это так.

— Вот этого я и боялся.

Второй взрыв бури застал их врасплох. Яростный ветер, дождь и волны поставили их на колени. Геракл услышал проклятия Иолая и увидел его, когда молнии возобновили свои атаки на город.

Они стояли и искали глазами Циру.

Геракл ее не видел.

«Нет, думал он, — не может этого быть».

— Там, — произнес Иолай, показывая пальцем.

Ее белое платье сияло неестественным светом на краю утеса, волосы казались ярче молнии. Она подняла руки, а ее губы шевелились. Она дразнила Клотона, вызывая его на новый бросок.