Я ерзаю на стуле, чувствуя беспокойство. От этого движения моя майка сдвигается, и взгляд Никс опускается на мою грудь. Ее голова наклоняется набок, глаза сужаются, когда она рассматривает клеймо, которое Натаниэль оставил на моей коже. Она зацепляет пальцем воротник моей майки и оттягивает его вниз, чтобы показать весь шрам.

— Сукин сын, — бормочет Никс, выглядя потерянной в своих мыслях. — Дерзость. И прямо у всех под носом.

Атлас наклоняется вперед. — Что ты имеешь в виду?

— Как ты это получила? — Спрашивает Никс вместо ответа на вопрос Атласа.

— Натаниэлю Роджерсу нравится, когда все знают, что ты его собственность.

Из горла моей бабушки вырывается тихий смешок. Она отпускает мою майку и поворачивает голову к Аиду. Очевидно, ему наскучил весь наш разговор, он нашел книгу и читает. Или, может быть, он просто пытается дать нам немного уединения. Его комфорт в доме моей бабушки удивляет. Как будто он уже бывал здесь раз или два.

— Ты видел это? — Никс показывает на мою грудь.

Аид следит за ее пальцем и смотрит на отметину. Осторожно откладывая книгу, он встает и пересекает комнату. Остановившись прямо за Никс, он наклоняется, чтобы получше рассмотреть клеймо у меня на груди. Он щурится и двигает головой из стороны в сторону, как будто пытается истолковать то, что видит.

Пожав плечами, он поворачивается к Никс. — Я вижу треугольник с двумя линиями посередине. Это не простая царапина. Она полностью заживет?

— В конце концов, — говорю я. Это уже в тысячу раз лучше, чем было. С такой глубокой раной моей коже потребуется некоторое время, чтобы восстановиться. Я опускаю подбородок и смотрю на уже исчезающее клеймо. Грима носил на своей мантии булавку с этим клеймом. На кольце Натаниэля был тот же символ. Даже в той странной мастерской, через которую мы сбежали в доме Натаниэля, этот символ был на одной из книг. Я не придавала этому особого значения, кроме того, что это клеймо Натаниэля, но что, если это значит нечто большее.

Никс раздраженно выдыхает. — Я не просила тебя осматривать шрам. Ты узнаешь отметину?

— А должен? — Аид снова бросает взгляд на клеймо.

— Конечно, ты бы этого не узнал. Я должна была отправить тебя спать с другими чертовыми Богами, — бормочет Никс себе под нос.

— За исключением того, что я слишком сильно тебе нравлюсь для этого. — Аид улыбается моей бабушке, прежде чем возвращается на свое место и берет книгу.

— Прежде чем ты совсем потеряешься в бальных залах и нижних юбках, — она кивает на исторический роман, который читает Аид, — тебе, возможно, захочется обратить внимание вот на это.

Мы с Атласом ловим каждое ее слово. Атлас наклоняется вперед, положив руки на колени. Его каменное лицо выражает больше эмоций, чем обычно, намек на гнев вспыхивает в его глазах, когда они останавливаются на клейме.

Аид послушно кладет книгу обратно. Скрестив руки на груди, он прислоняется плечом к книжной полке и ждет, когда она продолжит.

— Натаниэль Роджерс выжег этот символ на твоей коже? — Никс смотрит на меня, ожидая подтверждения.

— Да, один из его приспешников.

— Я всегда знала, что с этим мудаком что — то не так. Помимо очевидного. — Ноздри моей бабушки раздуваются. — Это символ Долоса, — она говорит это так, словно только что сбросила бомбу, но остальные из нас понятия не имеют. По крайней мере, я так думаю, пока Атлас не сядет прямее.

— Долос, Бог Обмана? Кто известен своим предательством и лживостью?

— По крайней мере, у одной из вас есть хоть капля здравого смысла. — Никс вскидывает руки, словно вознося хвалу небу.

Клянусь, лицо Атласа вспыхивает от смущения. Как будто одобрение Никс удивительнее всего, с чем он когда — либо сталкивался. Атлас прочищает горло и потирает затылок. — Какое отношение он имеет к Натаниэлю Роджерсу?

— Натаниэль что, боготворит его или что — то в этом роде? — Технически, жрецы целуют задницы всем Богам, но странно, что Натаниэль носил именно этот символ.

Никс бормочет себе под нос. — В этом есть смысл. Он всегда был подлым сукиным сыном. Он избежал сна. Большинство из них забыли о самом его существовании.

— Ты не можешь иметь в виду… — Я задыхаюсь, кусочки мозаики встают на свои места. То, как глаза Натаниэля вспыхнули потусторонним блеском, когда я сбежала из его дома. Тот факт, что он вернул Богов, и никто не знает как. Количество силы, которое он накопил с тех пор, как пробудились Боги. Он не просто обычный человек, попавший в чан удачи.

— Да, — отвечает она, очевидно, следуя ходу моих мыслей. Я не уверена, как это сделать, когда я едва отслеживаю их.

Аид вздыхает. — О чем ты говоришь?

— Тебя никогда не беспокоили младшие Боги. — Никс откидывается на спинку дивана и свирепо смотрит на Бога Подземного мира.

Аид пожимает плечами. — Ты знаешь, сколько существует младших Богов? Я не вращаюсь в социальных кругах с остальными Богами, если только мне не приходится.

Это правда, что Аид, как известно, не ассоциировал себя с остальными Богами Олимпа. Вечеринки, которые были организованы в связи с играми, — это, вероятно, самое большое количество мероприятий, которые он проводил с ними с момента проведения игр в последний раз. Таблоиды зарабатывают бешеные деньги, продавая снимки Богов на различных светских мероприятиях, но Аида редко можно увидеть в этих журналах.