Или, по крайней мере, у меня было ощущение, что там что-то есть, особенно после того, как Ам сказал мне, что отец Роудса живет в Дуранго, что всего в часе езды. Я была с ними уже несколько месяцев. Разве он не должен был уже приехать? Роудс и Ам редко выходили из дома вместе. Может быть, отчасти это было из-за того, что он все еще был наказан, но самая строгая часть уже позади, я была уверена. Но мне все равно было не до этого.

Я осталась на месте, приказав себе не быть любопытной и стоять у окна.

Но если я могла бы слышать их отовсюду, это было бы другое дело. На самом деле это не считалось бы подслушиванием, если бы они разговаривали так громко, что я могла бы услышать их разговор, верно?

Вот как я рассуждала о том, что я сделаю. Я не сводила глаз со слов лежавшей передо мной книги. Но также держала ухо востро. Я уже провела достаточно времени, глядя в окно на свою новенькую машину. Я пошла и обменяла ее после работы накануне. Внедорожник оказался больше, чем я планировала, но это была любовь с первого взгляда. Амос и Роудс увидели ее вчера и одобрили мою покупку. Приближалась зима, и все признаки указывали на то, что эта машина прекрасный выбор.

Я думала об этом, когда была почти уверена, что услышала, как закрылась дверь, а затем пробормотал Амос:

— Почему он должен оставаться здесь?

— Это только на выходные, — ответил отец, не совсем так, как если бы он думал, что два дня — это так мало.

— Все, что он собирается делать, это, как всегда, жаловаться и говорить обо всём, что ты сделал неправильно, папа.

Это заставило меня нахмуриться.

— Мы даже не нравимся ему должным образом. Он мог бы приехать на день.

— Мы не принимаем его слова близко к сердцу, чувак. Из одного уха, в другое, — сказал Роудс.

Я оживилась и позволила своим глазам отвлечься к окну. Что, черт возьми, было в заднице дедушки Роудса? Что-то такое, что Роудс сказал Аму, чтобы слова не беспокоили его…

— Это не имеет смысла, почему он так сильно взъедается на тебя из-за того, что ты не женишься, когда он сам буквально женился на ком-то, кто мучил его?

— Достаточно, Ам. Мы знаем, какой он, и, к счастью, он приезжает всего пару раз в год…

— Даже несмотря на то, что мы живем в часе езды?

Парень был прав.

— Я знаю, Ам, — мягко успокоил Роудс. — Он пришел из другого времени. И я уже говорил тебе раньше, что у него много сожалений, и мне потребовалось много времени, чтобы признать, что он такой, какой есть. Это его собственный способ заботиться.

Малыш хмыкнул.

— Можем ли мы пригласить Ору к себе? Чтобы отвлечь его?

Я фыркнула и надеялась, черт возьми, что они меня не услышали.

— Нет, мы с ней этого не сделаем. — Наступила пауза, и я думаю, что он, возможно, хихикнул. — Хотя это была бы хорошая идея. Тогда не было бы неловкой тишины… и было бы довольно забавно увидеть его лицо.

— Да, держу пари, она заставит его рассказать ей, почему он так долго не разводился с твоей мамой.

Дверца машины захлопнулась, и через долю секунды голос, который я не узнала, сказал:

— У меня есть компания, которая может приехать к тебе, Тобиас, и заново отсыпать гравием подъездную дорожку. У меня разболелась голова только от этого участка.

Я моргнула.

— Дорога в порядке, сэр, — ответил Роудс голосом, которого я не слышала от него уже несколько месяцев. Его военно-морской голос, как однажды назвал его Амос, когда мы говорили о том первом дне нашей встречи и о том, как разозлился Роудс.

И кто, черт возьми, называл своего отца «сэр»?

— Добро пожаловать, — продолжал Роудс.

Добро пожаловать?

Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не рассмеяться. Я могла только представить, как должно выглядеть лицо Амоса. Я подумала, не покраснел ли он.

Я была почти уверена, что услышала шаги на подъездной дорожке.

— Амос, — сказал незнакомый голос, — как твоя мать? И Билли?

— Отлично.

— Тебе не удалось набрать вес? Все еще не занимаешься спортом?

Тишина была пронзительной. Подавляющей. Я была уверена, что у меня звенит в ушах.

— Он совершенен таким, какой он есть, — произнес Роудс тем же четким, осторожным военно-морским голосом, от которого несло тщательностью, которую он выработал за двадцать лет, проведенных в армии.

Мое шестое чувство подсказывало мне, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Типа… действительно ничего хорошего из этого не выйдет.

В основном потому, что я собиралась выбить дерьмо из дедушки за то, что он так говорил о моем Амосе. Мой милый, застенчивый друг, должно быть, сейчас умирал внутри. Я знала, что он стесняется своего худощавого телосложения, а тут этот ублюдок пришел и…