Он не понимал. Я поняла это сейчас. Видела в полной картине. Несколько лет назад я бы убила за что-то подобное. Не за вещи, которые он купил, найдя в Интернете за три минуты и заказывая их еще быстрее. Я могла вспомнить времена, когда только упоминала о посещении Пагосы, как он тут же менял тему, не слушая. Не заботясь. Всё всегда было о том, чего он хотел. Всё это время я потратила впустую….

— Тебе нравится печенье и зефир? — рассеяно спросил Роудс.

Мое «да» было самым кратким «да» в мире. Но смысл был понятен, потому что Роудс бросил на меня долгий взгляд, прежде чем встал и нырнул в палатку, вытащив пластиковый пакет с продуктами. Он достал то, что выглядело как наполовину заполненный контейнер шоколадного печенья, почти уничтоженный пакет зефира, пару вещей, используемых для кебабов, прихватку и большую зажигалку.

Я подошла, и мы разделили вещи; он вручил мне палочки и зефир, а затем я насадила их. Я надела перчатку, улыбнувшись ему, а затем протянула ему шпажки с маршмеллоу, он зажег пламя, и я медленно прокрутила сладости один раз, прежде чем поставила их вниз и проделала тоже самое с остальными. Мы сделали так дважды, всего получилось четыре штуки.

— Ты когда-нибудь делал это раньше? — спросила я, задувая пламя на последнем зефирном «шашлыке».

Его лицо было еще красивее при свете луны и фонаря; его рельефная структура была совершенно иной.

— Нет, но я надеялся, что в этом есть смысл… осторожно, не обожгись.

Какой папа.

Мне нравится это.

Я была осторожна, когда мы медленно перетаскивали зефир со шпажек на печенья, используя палочки, чтобы размазать их, когда они тянулись липкой паутинкой. Он взял два, а я оставила себе два других, не в силах перестать улыбаться.

— Хорошо?

Я не была уверена, что конкретно он имел в виду, поэтому я поняла это в целом.

— Более чем хорошо, это потрясающе, — призналась я.

— Да?

— Ага, — подтвердила я. — Пицца, природа, луна, печенье.

— У Ама есть пара фильмов, загруженных на его планшет. Я взял его на случай, если ты захочешь посмотреть его там, — сказал он, указывая на палатку.

Он был серьезен. Что еще было в палатке?

— Должна ли я взять свой спальный мешок, так как земля твердая?

— Там есть парочка. Они чистые. Мы постирали их после нашей последней неудачной поездки.

— Что случилось?

— На второй день Ама трижды ужалили осы. Он был не очень счастлив.

Я поморщилась.

— Вы бросили это дело?

Он захихикал. — Второй и последний раз, когда мы пошли.

— Это отстой. Надеюсь, есть и другие вещи, которые вам двоим нравится делать вместе.

Широкие плечи двигались в знак согласия. — Я здесь ради Амоса, а не для того, чтобы что-то делать без него.

Это заставило меня улыбнуться. Он действительно был таким хорошим отцом. Хорошим мужчиной.

— Нам не нужно что-то смотреть, если ты не хочешь, — сказал он, когда я поняла, что слишком долго молчала.

Я не колебалась даже немного. — Я в игре, если ты в игре.

— Я принес его сюда, ангел, — ответил он.

— Да, я хочу. Только дай мне пять минут, чтобы выпить…

— У меня в палатке есть пара бутылок воды и газировка, которая тебе нравится, — перебил он меня.

Я не хотела думать, что у всех есть скрытые мотивы. Я совсем этого не чувствовала. Но… у него была моя любимая газировка? Что за колдовство здесь происходит?

Я ущипнула себя как можно незаметнее, чтобы понять сон ли это… и нет, это был не сон.

И я собиралась воспользоваться тем, что этот красивый мужчина был так добр ко мне по какой бы то ни было причине.

— Я хочу сменить штаны и взять свитер. Эти джинсы не предназначены для того, чтобы носить их весь день.

Он серьезно кивнул мне.

Я сделала шаг назад и снова остановилась. Я хотела удостовериться… — Ты… хотел всю ночь провести под открытым небом?

— Только если ты хочешь.

Я заколебалась, глядя на двухместную палатку. Близость. Интимность.

Между его и моим домом стояла палатка — технически его, но неважно, — и этот крошечный трепет наполнил всю мою грудную клетку.

Он просто был милым, сказала я себе. Не взлетай слишком высоко, сердечко, умоляла я, внезапно удивившись словам, пришедшим из ниоткуда.

Но так же быстро, как они появились, так и исчезли. Плод моего воображения.

— Мы можем импровизировать. Если ты передумаешь, ты просто пройдешь пятнадцать шагов домой, — сказал он через мгновение.

Я совсем не об этом думала, но кивнула, не желая говорить, над чем сомневаюсь. Я не могла забыть, что завтра иду в поход с Кларой — надеюсь — и мне нужно будет рано вставать, но усталость того стоила.