— Кого?! У тебя еще кто-то был?

Сеня понял, что переборщил с примерами, и постарался сгладить впечатление.

— Что ты, любимая! Леди Годива — это средневековая королева. Но ты, конечно, красивее…

— А-а… Сеня, я понимаю, но папа сказал все — значит все.

— Илона, любимая…

— Симон, или ты представишь доказательства, или мы никак не сможем быть вместе, ты же понимаешь!

— Да, Илона.

— Я и так… ты не представляешь, как мне больно и плохо, от того, что эта толстозадая корова ложилась с тобой в одну постель! Что родила тебе ребенка…

— Чужого!

— Но ты так не считал — тогда! И это твой первенец… я так ревную! Я просто с ума схожу! О, Симон!

— Любимая, ты согласна чуточку подождать?

Илона заколебалась.

Ну… так-то папа сказал забыть об этом… дальше папа еще много чего неприятного сказал, но!

Илона же умная и взрослая! И она точно-точно знает, что Симончик ее не обманывал! Она бы поняла, если бы Симон лгал, значит — он не лгал!

Но и ругаться с папой тоже не хочется, папу она любит. И вообще, он вчера обещал заблокировать ей все кредитки, если Илона еще будет встречаться с этим… негодяем!

Нет, она спорить с папой не будет. Но если Симончик докажет папе, что это происки его гадкой бывшей, то препятствий не будет. А подождать…

— Сколько придется ждать?

Сеня посмотрел на маму.

Мама на Сеню, подумала секунду и четко артикулируя произнесла одними губами.

— Один месяц.

— Подожди ровно месяц, любимая. Или я докажу, что достоин твоего доверия, или… или ты забудешь меня навсегда. А я буду до самой смерти помнить твою красоту, твое очарование, твою нежную улыбку…

Это любящая мамочка уже не слушала. Полчаса сиропного воркования — тут и клизмы не помогут. Слипнется все намертво.

Она лежала и обдумывала очень неприятный вариант.

Идти на него не хотелось, и связываться с этими людьми тоже, и рисковать сыночком. Но если нет другого выхода? А она его не видела, как ни крути. Тупик. Точка.

Наконец, любящий и верный Симончик закончил разговорчик с любимой и верящей ему прЫнцессой, и повернулся к маме.

— Мамуля, месяц?

— Да, Сеня, — Любовь Николаевна выглядела решительно. — С Сонькой ты уже говорил, и она отказалась.

— Да, мама.

— Тогда у нас нет другого выхода.

— Мама?

— Их надо убрать. И ее, и девчонку…

— МАМА!!!

— Чего ты с таким священным ужасом на меня смотришь? На мировую Сонька не согласна, вывод — ее просто не должно быть. Ну, и девчонки тоже. Илоночка ее не примет, а я с ней возиться тоже не хочу. Ребенок от какой-то… маникюрши мне и близко не нужен! Это просто моветон!

— Мама, но как…

— Сенечка, милый, я бы сама все сделала, но сейчас просто не могу.

Все верно, перелом срастался крайне плохо, и Любовь Николаевна пока передвигалась самостоятельно только до туалета. И то не каждый раз. Зачем-то же придумали памперсы?

— Мамуля, я тоже… я просто не смогу! Никак!

— Сеня, я понимаю. Но у нас есть отличный выход. Ты забыл при Игоряшечку!

— Игоряша? Он же…

— Наркоман. Да, дорогой, это очень печально, но нам сейчас это поможет.

Сеня вздохнул.

Да, такое случается, и в самых хороших семьях.

У Любовь Николаевны была бабушка, она даже у гадюк бывает. У бабушки была сестра. Сестра вышла замуж, родила сыночка, которого всю жизнь в зубах носила, сыночек тоже женился, у него с разницей в восемь лет получились две дочки. Одна из них, старшая, вышла замуж и родила сыночка. Вот этого самого Игоряшечку.

А дальше…

Дальше была маленькая жизненная трагедия.

Ребеночка любили, баловали и носили в зубах, всей семьей. Стоит ли удивляться, что Игоряшечка рос редкостной скотиной? Эгоистом, капризником, истериком…

Правда, был в семье и человек, который Игоряшечку не баловал. А именно, старшая сестра, Тамара. У них с Игоряшей и разница-то была в возрасте, одиннадцать лет, чего удивительного, что на нее попытались повесить часть обязанностей? Погулять, поиграть, уроки сделать?

Тамара была резко против. Потом поступила в институт, уехала из дома в общежитие, вышла замуж, прожила с мужем десять лет — и овдовела. Автокатастрофа забрала супруга, но оставила ей хорошую квартиру, гараж, деньги… детей не было.

Тут-то и напомнили о себе родственнички. Любящие…

А что? Игоряшенька уже взрослый, мальчику семнадцать лет, мальчика надо поступать в институт, да-да, именно поступать за деньги, интеллекта у Игоряши было, как у инфузории. И машинку бы ему хорошо, и о квартирочке подумать… ребеночек же вырастет! Ему девушку заводить надо!

Тамарочка, ты поможешь?

А что такого, своих деток у тебя нет, вот, хоть польза будет! Хоть кому!

Тамара, которой и тридцати-то лет не было, такого подхода не оценила. Родственников резко отбрила, и предложила свою пакость содержать самим, а не на чужую шею перевешивать. А она, может, еще шесть раз замуж выйдет. И тройню родит!