– Потому что мы друг другу не подходим, – сухо отвечает Мира, нервно опиливая мне ногти.

– Никак? Нигде?

– Нигде… Кроме постели.

– Ну… А он что думает по этому поводу?

– Он… Молодой дурак. Думает о себе. А я так не могу. У меня сын.

– Мира… – мягко говорю я, понимая, что на запретной территории, и Мира запросто может обидеться. Ей и без того, судя по всему, больно. – твоему сыну двадцать… Он через год тебе запросто может уже внука подарить…

– Вот именно, – сжимает губы Мира, – я бабкой того и гляди стану. А он… Он молодой дурак…

Я бы сказала сейчас, что Мира выглядит едва ли не моложе меня в свои тридцать семь, что все впереди, на самом деле, и мы не знаем, что ждет нас за поворотом…

Но вижу, что подруга сейчас явно не готова к разговору. Потому молчу. И смотрю, как пилка ловко скользит по ногтю.

– Так… – Мира откладывает пилку, – делаем френч?

– Нет… Просто японский.

– А чего так? – Мира придерживает меня за ладонь, смотрит в глаза внимательно, – ого… Это то, что я думаю?

Киваю, едва сдерживая улыбку.

И кладу вторую ладонь на живот.

– Блин… Алина… – Мирка улыбается, а затем вскакивает из-за стола и обнимает меня, – я так рада, так рада! Ой… А твой в курсе?

– Нет еще, – смеюсь я, тоже поднимаясь и пряча счастливое лицо у нее на плече, – я только сама утром узнала, еще к врачу не ходила… Вот схожу, все выясню…

Мы обнимаемся, радуемся, потом у меня немного кружится голова, и Мира, чуть испугавшись, тянет к уголку для посетителей, в другом конце салона.

– Алин, давай я тебе такси, – говорит она, отпаивая меня водой, – а то жарко же, тридцать на улице… Тебе беречься надо…

– Да все нормально…

Мы уже сидим и смеемся, бессовестно тратя рабочее время Миры, когда прямо перед салоном с визгом тормозит здоровенная черная машина, и оттуда вылетает Иван.

Мы с Мирой замираем, удивленно глядя, как мой муж, забыв закрыть машину, бежит к салону, распахивает стеклянные двери и, не снижая скорости, несется к нам.

Я успеваю только стакан с водой поставить на столик, когда Иван падает на колени передо мной и примается ощупывать, осматривать, бормоча при этом:

– Что с тобой? Что случилось? Ты плакала? Да? Да? Тебе плохо стало?

– Иван… – придя в себя немного, я торможу его горячие, чуть подрагивающие ладони, смотрю в глаза, – ты что? Что случилось? Мы просто сидим… Разговариваем… Все хорошо…

– Точно? – он пристально изучает мое лицо, видимо, ища следы слез, боли или еще чего-то, что успел себе напридумывать за это время, не находит и выдыхает с облегчением, – черт…

Поднимает взгляд на Мирку, с удивлением хлопающую ресницами:

– Дай воды, а? Чуть не сдох, пока гнал…

– А откуда ты вообще?.. – начинаю я, а затем дверь распахивается вновь и на пороге появляется Матвей:

– Скорую вызывать?

Он смотрит то на меня, то на Ивана, продолжающего сидеть передо мной, то на Мирку, наливающую как раз воду в стакан.

Понимает, что все в порядке, и выдыхает:

– Да блин… С ума сведете…

– Это ты с ума сведешь! – рявкает Мирка, придя в себя от первого шока, – перестраховщик! Она не больная, а просто беременная! Ой…

Она испуганно прикрывает рот ладошкой, понимая, что проболталась, делает виноватые глаза:

– Алин… Извини…

Я только вздыхаю.

Не так я хотела о своей беременности сообщать мужу, конечно… Но что уж тут поделать.

У нас все как-то спонтанно получается…

Поженились спонтанно, просто съездили в загс и расписались, примерно через месяц после того, как я приехала к Ивану… Да так и осталась у него насовсем.

Вещи перевозили так же незаметно.

Не обдумывая, сгоняли в свадебное путешествие.

И вот теперь… Ребенок…

Смотрю в глаза Ивана с легкой тревогой. Не то, чтоб мы обговаривали это… Вдруг, он не рад? Севка, вот…

Иван молчит, словно переваривает услышанное, молчит, молчит…

А затем молча поднимается, подхватывает меня на руки.

И несет к выходу.

– Э-э-э… – я растерянно цепляюсь за крепую шею мужа, – а ты куда меня?..

– В больницу, – коротко отвечает Иван.

– Но у меня все в порядке…

– Вот пусть мне врач это скажет.

– Эм-м-м… – я смотрю, как Мира, улыбаясь, машет мне вслед, а Матвей не сводит с нее жадного взгляда, явно забыв про меня и Ивана, – может, не надо?