Злость на него сразу сошла на нет, теплота в груди согрела сердце.

— Фа флять… Тьфу! — он вытащил букет, вцепился в одну из лиан и взвыл от боли. Острые шипы явно безжалостно впились в кожу. — Лилии и розы слишком банально, а все остальное не подходило по смыслу! — шикнул Антон, затем прислушался к уличному шучу.

Где-то неподалеку рассекал воздух охранный дрон.

— Не подходили почему, прости? — озадачилась Милана, на что получила недовольное сопение и тихое бурчание:

— По смыслу. Эухреномы означают верность и крепкий брак, если говорить про свадьбу.

Она негромко хмыкнула.

— Эустомы.

— Да пофиг. Один черт саранки.

— Садовник из тебя такой же, как романтик.

Ответить Антон не успел, поскольку мимо лениво проплыл дрон. Ему пришлось плотно прижаться к изгороди, когда треклятая машина прожужжала совсем рядом, а Милане нырнуть в комнату и спрятаться за стеной. Мысленно она взмолилась, чтобы свет не попал на этого сумасшедшего идиота.

К счастью, все обошлось, потому что через пять минут послышался протяжный стон.

— Что? — шепнула она в темноту.

— Шипастая сучка впилась мне через штаны прямо в… — Антон осекся и замер.

— Ползи быстрее, Канарейкин, — издала смешок Милана. — А то я решу, что ты там на ходу стих сочиняешь.

— Я хотел бросить камешек, как советовал Базик, — уныло отозвался он и вновь зашуршал ветками. — Но потом понял, что забыл, какое у тебя окно, и полез наобум. Прикинь, если бы пробрался в спальню к твоей матери?

Представив себе подобную картину, Милана беззвучно расхохоталась.

Антон тяжело ввалился в спальню Миланы, после чего глубоко вдохнул и почти сразу выдохнул. Не тратя много времени на подбор кружевных фраз, он протянул ей букет и выдал коротко:

— На веник.

Судя по исказившимся чертам, она не обрадовалась. Или ему так показалось, ибо Антон не очень разбирался в сложностях чтения женских эмоций. На всякий случай приготовил целую речь, открыл рот, чтобы ее выдать пулеметной очередью. Но тут же сбился, когда Милана неожиданно прижала букетик к груди и промурлыкала:

— Спасибо. Очень красивые, хоть и мамины.

Вот кто так делал? Антон целый час сочинял этот чертов разговор! Дважды прогнал его с Базиком, потом напоследок постоял у зеркала и отрепетировал его со своим отражением. А она взяла и с ходу обломала такой мужественный порыв.

От возмущения у него сбилось дыхание, пришлось глотать комья воздуха, чтобы возмущенно просипеть через минуту:

— Ну, слышь! Я старался, готовился, по саду лазал, от охраны прятался, потом руки обдирал! А она: «Спасибо! Красивые саранки, Тоша», — передразнил он ее.

— Я не так сказала, — Милана едва удержалась от смеха, чем больше его разозлила.

Нахохлившись, точно воробей, Антон принялся расхаживать туда-сюда. Сцепил руки за спиной, надулся, завелся и забухтел:

— Всегда ты так. Сначала типа приласкала, потом хвостом в лицо. И нечего невинность из себя строить! — он ткнул в нее пальцем в обвиняющем жесте. — Тебе не понравилось. Я все вижу!

Последние слова произнес на такой истерической ноте с долей драматизма, что Милана не удержалась от хохота. Она чуть не выронила букет, поэтому бережно положила его на тумбочку и коснулась смарт-часов. От док-станции отделился робот-помощник, чтобы бесшумно подкатить к ней, выдвинуть металлические клешни, взять цветы и поставить их в ближайшую вазу с водой.

Антон проследил за каждым движением робота, чтобы через пять минут снова начать заунывную песенку:

— Точно не понравилось. Не сама поставила, а помощника послала, — обиженно буркнул он.

— Я решила, что отвлекаться на цветы — настоящее кощунство, когда ты целую речь заготовил, — усмехнулась Милана и царственно махнула рукой. — Излагай, Канарейкин.

— А все теперь, все. Ничего не скажу. Тебе же не надо.

— Как? Надо. Очень. Ты виноват, так что проси прощения.

— Я никогда и ни в чем не виноват! — сильнее обозлился Антон.

— Правда? — Милана вздернула брови и выпрямилась, чем невольно демонстрировала ночной наряд.

— Ну… Чуть-чуть, — протянул он, против воли косясь на манящий узел.

Тот прямо требовал, чтобы его дернули, и сбросили с красивой груди дурацкую махровую ткань. Пальцы заискрили от предвкушения, а из головы вылетело всё недовольство. На языке скопилась слюна. Сознание шаловливо напомнило, как хорошо они подходили друг другу в постели.

Сколько они не были вместе? Больше года?

Специально верность Антон не хранил, если быть честным. Просто так вышло.