Через несколько минут я обвешан противными тварями и устало судорожно выдыхаю от смеха.

— Ну, всё, валяйся. Час надо потерпеть.

— А-а-а! Меня сейчас стошнит! — распахнув глаза смотрит на мою спину Кира, встряхивая кистями.

— О, кстати! Ты знаешь, чтобы поставить пиявку второй раз, надо заставить ее выблевать кровь. Иначе, ей хватит ее на полгода и она больше не присосется?! — невозмутимо и восторженно заявляет Тати.

— Класс… — падаю обратно лицом в подушку. — А что будет ещё один?

— Обязательно.

— А если дело не в том, что лекарство не рассосалось?

— Вот! Я купила у пасечника пчел. Мне кажется, пчелиный яд, может отлично помочь. Их пинцетом прижимают к коже, в акупунктурные места…

Кира сползает по косяку вниз, с ужасом смотря мне в глаза.

— Дима, а поехали в город? Там есть нормальная человеческая больница…

— Я бы с радостью. Но на ком тогда Татико запускать свои экспириенсы? Это было бы эгоистично… — шучу я.

— Кир, у тебя кажется что-то горит! — принюхивается Татико.

Кира сбегает.

— Чего ещё ты нагуглила?

— Муравьиный яд…

— Боги!

— И капсаицин.

— Что это?

— Сейчас… Нашла в бабушкиных рецептах — сливочное масло и жгучий перец. Надо натирать ступни. Это усиливает кровообращение. И обмен веществ в тканях. Что бы в тебя не вкачали, оно ускорит вывод этой дряни.

— Тати… Это все — кликушество.

— А вот посмотрим!

— Ну, хочешь, развлекайся.

— Хочу!

Растирает мне ступни. Прислушиваюсь к движениям. Едва ощущаю.

— Боги, как же горит! — скачет по комнате, тряся руками.

Сбегает в ванную.

Да? А у меня нихуя не горит… Только бросает в жар почему-то, а потом немеют губы и кончики пальцев. И вообще странно…

Зависнув, прислушиваюсь к ощущениям. Горячо. Мне горячо! Только не могу уловить четкую локацию откуда ощущение.

Одна из пиявок неожиданно отваливается, и скатившись по спине, падает прямо под бок.

Жирная, скользкая, нажравшаяся и огромная уже!.. Извивается и тыкается мордой мне в бок.

— Фак! — рефлекторно дергаюсь я, по вставая на локтях и дёргая бедрами в сторону. — Тати!!

Понимаю, что стою на четырех опорах — локти и колени.

Колени! Они блядь, сработали!

Но мгновенно падаю. Прямо на пиявку.

— А-а-ар… Та-а-а-ати-и-и! Прибью тебя!

— Ха. Сначала догони…

Кровососы сняты и стоят в банке на столе. Я весь в бинтах и лейкопластыре.

Затылок ныть перестал… В последнее время там всегда то горит, то болит…

— Я приготовила ужин, — холодно заявляет Кира, стоя в дверях.

Её губы обиженно подрагивают.

И я в неловкой ситуации.

С одной стороны, Тати сейчас заботилась обо мне со своими пиявками, и было бы вежливо и логично пригласить ее на ужин с нами.

С другой стороны, Кира ревнует и психует, чувствует себя оскорбленный, и это неправильно подливать масло в этот огонь.

И что, блядь?! Зависаю, принимая решение.

Ловлю взгляд Тати.

— Не приглашай, не останусь, — подмигивает мне.

Я вижу, что словила обстановку, и просто пытается облегчить мне сейчас жизнь.

— Тати… Спасибо, родная. Подружки — супер.

Сжимает с улыбкой мое предплечье. Смывается как обычно молча, не прощаясь.

Мы ужинаем — салат, рис, яйцо. Лёгкий ужин. А я голоден как никогда. Слона бы съел.

— А хлеб?

— Хлеба нет. Он закончился. Как заказать здесь, я не знаю.

— Никак…

Гонять девчонку в магазин за хлебом мне как-то… Не могу привыкнуть к идее своей неполноценности. Да и до магазина километр по сумеркам пилить. Заблудится еще. Обойдусь.

Но, вздыхая, мечтаю о беляшах…

Кира нервничает, руки трясутся.

Переписываясь с Зольниковым Иваном, замечаю это.

— С кем ты переписываешься, Дим?

— С корешом. Хочет меня навестить. Узнал о… несчастном случае.

— Понятно.

Не верит.

— Вина хочешь?

— Ее вина?! — срывается голос.

— Ты имеешь в виду Тати? Да, ее вина. А что-то не так с ее вином? Это хорошее вино.

— Нет! Не хочу. Я хочу другого вина! Моего любимого.

— Другого нет, Кира. Есть вискарь, если хочешь.