Шрифт:
— Ну ка быстро! Веди себя хорошо!.. — шлепаю ее. — Дай…
Отрицательно мычит.
— А я и так кончу, — отпуская меня, ласкает себя пальцами.
— Зараза!.. — усмехаюсь, теряя тормоза.
Тело мое психует, и хоть я едва ли чувствую его, но бедра мои двигаются. А это значит — колени… Это значит — голеностоп… Оно само там рефлекторно выдает нужную физику, чтобы я мог врезаться! Без моего участия, словно я первый раз трахаюсь и полностью потерял контроль над этим. И ничего кроме звона в ушах и оглушающей волны неги!
Перехватывая в порыве ее за шею, смотрю в лицо.
Закрыв глаза она стонет. Эмоционально… Мучительно… Выпрашивающе… Блядь, это прекрасно!
Трахаю пальцами ее приоткрытый рот сминая губы.
Рыча, врезаясь в горло глубже.
Вскрикнув, наконец опускается на меня полностью!
— Что там про попку было?! — вдавливают пальцами между ягодиц.
— Ай… Яй… Sh-h-h… Литвин!
— Ды-а…
С воплем кусает меня за ухо, сжимая мои волосы. И судорожно вздрагивает на мне!
Бёдра мелко дрожат. Ее всю сладко передергивает.
— Дим… А-а-а… Ай… — губы трепетно скользят по моим.
И я наконец-то догоняюсь ее этим открытым трепетным взрывом.
И моя тикающая бомба в груди разрывается следом! Задохнувшись, на долю секунды вырубаюсь из реала.
Но привычного ощущения — мгновения сладкого мучительного кайфа нет. Просто вдруг становится легче дышать и все замедляется.
— Так… — шепчу я, облизывая пересохшие губы. — Кто-то попал…
Уверенно заваливаю ее на бок, разворачивая бедра так, чтобы оказалась на моих коленях задницей к верху.
Прижигаю по упругой ягодице.
— Литвин, стой! — хохочет в подушку. — Нет! Это было для твоего блага!
— "У меня вопросик"… — жадно тискаю ее. — Если бы это был последний твой секс… Что бы ты выбрала, детка… По попке… Или в попку? Чтобы бы ты выбрала, м?
— "По"!!
— Трусиха…
Прижигаю ей.
— Будешь вести себя хорошо?
— Да, мой господин! Аха-ха!
— А плохо будешь?..
Тискаю губки.
— Да… Да! М-м… Да…
— Сильно плохо?
— Сильно… Сильно… — лепечет она невменяемо.
— Куда? Не вставать… — вжимаю за шею лицом вниз. — Мне нравится так.
Наглаживая ее, проверяю в кармане пластиковые стяжки для запястий.
Думаешь, сбежишь утром? И каяться не придется?
А вот нихера не выйдет.
Не отпущу… У меня тоже "вопросики"!
Глава 17 — Капкан
Могут ли дрожать от перетраха ноги, если ты их практически не чувствуешь, и они едва ли участвовали в процессе?
О, да!
Жалуюсь? Не-е-ет! Ещё хочу! Такой же марафон "добра". Только бы отдышаться немного…
Мерзкая, унизительная петля неполноценности куда-то исчезла с моего горла.
И много от чего отпустило. И от чувства вины за себя, и от чувства стыда, и от злости на всех вокруг. Много чего там за броней жило своей жизнью и душило, что усилием воли я пытался держать на поводке.
А сейчас мне кайфово и легко!
Рассвет…
Моя рыжая кошка спит на животе, сдавленная грудь охуительно красива с этого ракурса…
Я разглядываю ее лицо. У нее веснушки на носу, и вьющаяся прядка прилипла к щеке. Истерзанные губы чуть приоткрыты. И сейчас я абсолютно точно узнаю эти губы по каким-то микропризнакам — припухлости, многочисленным бороздкам и тонкости кожи.
Любая мало мальская травма и губы Татико взрывались кровью, долго кровоточили. Нежные. И чувствительные, как оказалось. Волшебная моя.
Я смотрю на ее лицо и…
Из моей Татико, какой я ее помню, могло вырасти несколько разных женщин. Совершенно друг на друга непохожих.
Ее пытливость и безбашенное любопытство могли превратиться в какую-то одну историю. Ее самоотверженность, прямота и горячее сердце — в совершенно другую. Ее шиложопость, отчаянность и шкодство — в третью. Ее нескончаемые фантазии — в четвертую. И так можно продолжать до бесконечности. Она была разная…
Она и сейчас разная. Словно рубильник переключают. Я не могу понять какая она!
Но я вдохновлён и даже влюблен, кажется…
Потому что вместо того, чтобы вырубиться, лежу вот, любуюсь на нее спящую, улыбаюсь, немного мечтаю о будущем.