— Машина стоит… — тревожно.

— А? — прихожу в себя.

— Машина…

— Ну кто-то приедет, заберёт.

— В том-то и дело.

— Я разрулю.

На мне теперь кобура, в ней заряженный ствол. На всякий случай.

Очень хочется провести по ее ноге снизу вверх, и ощутить под рукой плавные изгибы и теплую влажную кожу.

— Я просто хотела взять чистую одежду.

Не надо одежду…

Даже, если нет возможности съесть, все равно хочется порезонировать на этом.

— Возьми футболку мою. В шкафу… — затягиваюсь поглубже.

Бросив на меня искоса взгляд, забирает из моих пальцев сигарету, проходя мимо.

Её губы касаются фильтра там, где касались мои.

Сглатываю ком в горле.

У меня ощущение, что меня снимает женщина. Красиво и уверенно.

А я не могу ответить ей.

Но хочу, пиздец просто…

Бросает сигарету в камин.

Открывает шкаф, присаживается.

Все вещи теперь лежать на двух полках, до которых я могу дотягиваться.

И край ее полотенца все-таки поднимается, скользя вверх по круглым ягодицам. Тати сверкает в сумраке прелестями.

Улыбаюсь…

Нет, ничего не видно. Но даже сам факт будоражит.

Ноги мои пульсируют от прилива крови.

Веду пальцем над коленом. Кожа хреново чувствует. А вот под ней — да. Ощущения стали более внятные.

— А что будет утром, Тати?

— Да плевать… что будет утром! — беззаботно, но самую малость наигранно. — Утром будет утро!

Залпом выпивает бокал вина.

Делает шаг в темноту моей спальни. Боковым зрением ловлю, как сдергивает белое полотенце с тела.

Выходит уже в футболке. Грудь покачивается под тканью, зависаю на сосках, продавливающих ткань.

Так…

Опьянев, отвожу взгляд.

Надо это остановить. Я сейчас потеряю контроль над ситуацией и опять попаду в неловкое положение.

— Тати… Давай-ка спать? Ты иди на мою кровать, а я здесь, на диване.

Вдруг гости пожалуют.

Пересаживаюсь на диван, устраиваясь удобнее.

Она выключает светильник.

— И мы потратим последнюю нашу непредвзятую ночь на сон? Я против… — делает глоток из горла.

Черт… Ну вот оно!

Машинально тяну к себе одеяло.

— Мы будем шалить и рассказывать друг другу страшные истории, — светит снизу себе на лицо фонариком.

Как в детстве.

— Какие, например? — шепчу я сипло.

— "Жила-была девочка, сама виновата…". Страшно?

Протягивает мне бутылку вина.

— Истории. Хотел бы я услышать про тебя пару историй. Как жила была девочка…

— Под одеяло пустишь? Я замёрзла. И вообще темноты боюсь.

Не дожидаясь ответа, гнездится рядышком, прижимаясь ко мне.

— Тати… — выдыхаю я неуверенно.

— Что? — шепчет мне в губы.

— Ни хрена ты не боишься… — задыхаюсь от близости ее губ.

— Ни хрена я не боюсь, да, — горячо шепчет она.

Рука моя неконтролируемо скользит по ее бедру.

— Я — боюсь. Все испортить сейчас.

— Это будет дружеский секс… — её губы касаются моих. — И завтра… мы про него забудем.

А-а-а…

С несдержанным шипением сжимаю ее бедро. Тело мое судорожно дёргается.

Ее язык скользит по моей нижней губе. Голова кружится…

Перехватывая за шею, прижимаю ближе. И закрыв глаза, с упоением вдыхаю запах ее волос, на секунду забывая обо всем на свете, и уплывая в фантазию, что все случится сейчас!

И эти влажные… горячие… движения бедер… Втискиваться в тугую плоть…

Душу готов продать сейчас за это мгновение!

Со стоном выдыхаю. И тихо рычу от того, как накрывает до мурашек на затылке.

Давай, скажи ей Литвин! Что самого охуенного и желанного секса сейчас не случится.

— Я очень хочу… — вжимаю ее за бедра в себя. — Но… Я, блядь, не могу. Увы.

Перехватываю ее руку, скользящую по моему телу вниз.

Мы надсадно дышим в темноте.

— "Жил был мальчик, сам виноват?", — дёргает бровями.

— Да. После травмы, я не могу.

— Совесть не позволяет? — с иронией.

— Тело. Проблемы с эрекцией, — морщусь я.

— Вот с этой? — спускается второй рукой вниз.