— Ты уволен, — смотрю ему в глаза.

— Это она… — один стоящий в стороне охранник говорит второму.

Прохожу мимо бугая, бросив взгляд на побелевший на его щеке отпечаток моей пятерни.

Свинья.

Иду мимо них в гостиную.

— Татьяна… Но мы обязаны вас обыскать.

— Рискните.

Обняв себя за плечи, смотрю в окно.

Появление Эльдара чувствую спиной.

— Татико…

— Татьяна, — поправляю, не оборачиваясь.

Татико — только для близких.

Развернувшись, смотрю в когда-то любимые глаза. Не могу вспомнить своих чувств к нему. Все стёрлось.

— Здравствуй, Эльдар.

Раскат грома заглушает мой голос.

— Что с рукой?

Локоть разбит об сталь до крови и пульсирует. Платье запачкалось кровью.

— У тебя грубая охрана.

— Кто. Покажи.

— Этот.

— Эльдар Валерьевич… — отрицательно качает головой охранник.

— Уволен. Все — вон отсюда.

Мы остаёмся вдвоем.

— Пришла… — выдыхает тихо.

— Дочь хочу увидеть, — отворачиваюсь снова.

— Хорошо выглядишь… — ведёт костяшками пальцев по моему предплечью.

— А ты думал зечкой конченной выйду? Без зубов и вся синим забитая?

— Ну зачем ты так? Я старался всем помочь, чем было возможно.

— Молился за меня? Аха-ха… — зло смеюсь я.

— Невозможно было прорваться. Никаких вариантов. Но это не значит, что я не пытался.

— Не будем об этом. Я бы твои подачки не взяла. Где Тико?

— Пойдем.

Через гостиную мы идём к выходу в сад. В прозрачную дверь, вдруг залетает высокая красивая девушка. Кукольной внешности. Рыжая…

— Эльдар! — с плачущими интонациями. — Я не виновата!..

— Эльдар Валерьевич, — холодно поправляет он ее.

— А-а?.. — словно врезавшись в стену застывает она, бегая глазами от него ко мне и обратно.

Обескураженная нервная улыбка появляется на мгновение, и тут же стекает с ее лица. Взгляд ревниво останавливается на мне. Верхняя губа дёргается в оскале.

— Шлюха твоя? — равнодушно уточняю я.

— Няня… — жёстко и тихо.

— Ты доверил мою дочь шлюхе? Или трахаешь ее няню? Нда, Эльдар…

— Нина, приведи Тико, — сжимает челюсти.

— Хорошо, Эльдар… Ва-валерьевич, — обиженно и трагично. — Но… Тико нет.

Он сверлит ее тяжёлым взглядом.

— Нина… — предупреждающе.

— Я не виновата…

— Ты чё несёшь?!

— Она играла в саду! А я на шезлонге… Но я присматривала! — быстро и с паникой в голосе. — Глаз не отводила, клянусь! Ее бежевый плащик мелькал у забора, она всегда там играет! В зарослях дикого винограда. А когда я подошла, оказалось, это не она!! Она надела свой плащ на куст. Его трепал ветер, и я думала это она играет… А это просто… был… плащ… — испуганно замедляется. — А ее нет…

Сатанея, разворачиваюсь к застывшему Эльдару.

— Где моя дочь?!

Девочка. В лесу. В ливень. Похоже на замес из фильма ужасов. А еще на галлюцинации.

Меня предупреждали, что после травмы головы бывают реалистичные галлюцинации. И мне пиздец как страшно.

Глюк мой рыдает тихо, горько, судорожно и испуганно. Как настоящая… Даже такая же чумазая. Платье у нее дорогое и нарядное, но все в грязи.

Не то, чтобы я видел хоть раз как рыдает Татико. Нет. Татико — кремень. Но… сейчас вот вижу.

Отомри, уже, Литвин, ребенок перепуган. Даже если он глюк, надо что-то сделать!

— Эй, детка… Ты потерялась?

Захлебнувшись слезами, кивает.

— А как тебя зовут?

— Ти-и-ико… — невнятно.

Как? Татико?!

Глухо прокашливаясь, оттягиваю ворот, чтобы сделать вдох поглубже.

Сюр какой-то…

Я конечно не могу помнить как точно выглядела Тати. Образ за все эти годы размылся. Но, блядь… Это она.

Теряюсь, не понимая что делать.

— Меня зовут… Митяй, — сглатываю я. — Я живу здесь рядом. Ты где коленки так содрала?

— Упа-а-ава… — обижено дует дрожащие губешки.

— А как ты сюда попала?

— Шва.

— М. В целом, понятно. А долго шла?

Кивает.

— Шва… Шва… Бевжава потом…

— А откуда ты бежала?

— Оттуда… — рваный вздох.

— Тебя кто-то напугал?

Пожимает худеньким плечами.

— Ясно. Ты была с мамой?

— Маму не пускают, — грустно. — Она пьиходит как кофечка… Тссс… — прижимает палец к губам. — Вот так. И я пошва как кофечка. К маме. По тьопинке.