Хестер сощурилась и подозрительно спросила:

– А лабораторные журналы вы надежно защищаете?

– Теперь – да, – некрос развел руками, – в любом случае, пусть и через сто лет, но я хочу справедливо покарать виновного.

Больше всего Хестер хотела спросить: зачем в этой связке «некрос» – «обидчик» прослойка в виде императорского дозволения на месть?! Неужели настолько сильный маг не может сделать все тихо и незаметно?

– Не могу, – Эрлих криво усмехнулся, – я застал времена гонений на магов душ. Я не могу убить химмара, веннара или таннара, даже если он будет убивать меня. Но если мне прикажет Император…

– Кто-нибудь об этом знает?! – севшим голосом спросила Хестер.

Некрос пожал плечами:

– Вы должны понимать, что я не кричал об этом на перекрестках. Но… Это довольно очевидно, учитывая мой возраст и род. И по сей день существуют семьи, которые точно знают, кому написать, если им срочно нужен маг душ.

В тот момент Хестер оставалось лишь согласно кивнуть. Ее отец знал, кому писать и что писать. И кто знает, быть может, те подозрительные заказы не имеют к Эрлиху никакого отношения.

– Лин-Торвансы были вырезаны под корень, а я, последний из рода, заклят на бесплодие. Ни одна женщина не сможет понести от меня. Колдуны прошлого умели выжигать заразу и ставить обреченных себе на службу.

– Но ты прибавил себе клятв, – хмуро проговорил Даррен.

– Я вижу, что не пожалею, – хищно усмехнулся некрос.

И сквозь личину доброго подданного проступили черты зверя, загнанного в угол.

Хестер же этот момент совершенно упустила, она все это время пыталась понять: как сочетается запрет на убийство и целый отряд магов, оставивших свои жизни в замке Черного Целителя?

– Но вы убивали, – она коснулась рукава Эрлиха, – как минимум сто лет назад, когда ваш замок был ограблен. Вы… вы имели какое-то отсроченное разрешение? Грамоту? Список?

Эрлих покачал головой:

– Нет-нет, это немного не так работает. Я не могу принять решение и воплотить его в жизнь. Но это не значит, что я не могу создать хитрую охранную систему или, скажем, доработать старую систему. Или внедрить новый элемент, который в сочетании со старым даст трудно прогнозируемый результат. Это ведь мое родовое гнездо. На ошметках старой охранки я выстроил новую, и она порой ведет себя совсем не так, как положено.

– Звучит как очень трудная задача, – нахмурилась Хестер. – Но как вы выжили? Если вы не можете себя защитить…

Он усмехнулся:

– У меня есть несколько зачарованных вещиц, и в критических ситуациях я ронял их так, чтобы оппонент поймал. Я научился жить и выживать с этим запретом.

– Но того, кто забрался в ваш дом, вы ненавидите до такой степени, что не сможете сами себя обмануть. Не сможете притвориться, что его смерть случайна, – прошептала Хестер.

– Истинно так, – кивнул некрос.

«Значит, дело не в том, что кто-то что-то скопировал», – промелькнуло в голове леди Аргеланд. И она, подумав, все же произнесла это вслух:

– Тогда что они сделали?

– Что?

– Просто ограбление, когда даже не ясно, украдено ли что-то…

Хестер покачала головой, а Даррен, согласно кивнув, подхватил слова любимой:

– Ты не похож на того, кто будет столь долго копить обиды. Хранить душу того, кто едва унес ноги из твоего замка…

Некрос усмехнулся, повел плечом и подошел к окну. Взмахом руки он развеял портьеры и указал на склон горы, покрытый снегом.

– Она лежит там. Глупая женщина, растопившая мое сердце. Я спас ее, оставил в замке, пока не стает снег. А она осталась насовсем.

В голосе Эрлиха было столько тоски, что Хестер невольно прижалась к Даррену.

– Они убили ее?

– Да. Именно ее смерть запустила ловушки. Она лежит в родовой усыпальнице Лин-Торвансов. Я уже не помню ее лица, голоса. Знаю только, что был жив лишь те пять лет. Вы довольны, Ваше Императорское Высочество?

Леди Аргеланд покачала головой и, сделав шаг к некросу, тихо-тихо проговорила:

– Я скорблю с тобой, Эрлих.

Достав из волос острую шпильку, она проколола палец и на своей крови вырастила белый пион.

– Пусть он освещает ее путь.

Некрос обернулся и, увидев пышный, нежный цветок, зачарованно улыбнулся:

– Пионы Аргеландов. Твой далекий предок был единственным, кто осмелился горевать о смерти моей семьи.

Короткое заклинание, и пион Аргеландов был окутан голубоватым льдом.

– И за тысячу лет не завянет.

Эрлих посмотрел на Даррена.