– Милый, ты преувеличиваешь. Даже я, пробывшая всего ничего рядом с тобой, могу с уверенностью сказать, что они слушают и подчиняются тебе не потому, что им так сказали, а потому что ты для них действительно уже как родной отец и брат в одном лице, – возразила мне Юля. – Не забывай об этом, любимый, ведь ты у меня самый замечательный!

– Ну что ты, – покраснел я до кончиков волос (никак не могу избавиться от этой неприятной особенности – краснеть от похвалы дорогого мне человека). – Ведь мои друзья…

– Твои друзья сплотились вокруг тебя не просто так, милый. Пускай они умные и деятельные люди, но без тебя они бы так и остались обычными людьми. Кто-то из них, может, и добился бы чего-нибудь в своей жизни, но только благодаря тебе у них появилась возможность изменить свое существование. И все они это прекрасно видят.

– Хорошо, милая, что у меня есть ты. Что бы я делал без тебя? – перевел я наш разговор в другое русло, менее опасное и более спокойное.

– То же, что и всегда. Носился бы по губернии, искал кого-то, морозился, ругался с кем-нибудь, а потом снова бы носился по губернии, и так все время, – улыбнулась она, целуя мою небритую щеку.

– Милая, я такой непоседа, каким ты меня описываешь? – изумился я.

– Конечно! – хитро посмотрела на меня девушка.

– Так может, я к тому же и дикий зверюга какой-нибудь? – продолжил я.

– Нет, любимый, ты мой зверь, ласковый и нежный, а еще порой мне кажется, что это и не ты вовсе… – тихо сказала Юлия, глядя на меня, и в блеске ее карих глаз, сейчас кажущихся мне абсолютно черными, я уловил что-то знакомое, родное, жаждущее сбросить пелену одиночества.

– А кто же, заинька? – замер я, не в силах вздохнуть.

– Я не знаю. Но я знаю, что люблю тебя, милый, – ответила она, целуя меня.

На этой приятной ноте наш разговор угас, и мы дали выход нашим чувствам, а может, и безумствам.

Февраль 1709 года от Р. Х.

Рязань

Алексей

Дни летели так, словно кто-то всемогущий включил ускоренную перемотку, из-за чего порой казалось, будто весь январь слился в один большой продолжительный день.

Зима настолько вступила в свои права, что даже старожилы изумлялись, не помня, когда еще она была столь суровой и морозной.

Но, как бы то ни было, наши дела не стояли на месте, а продвигались, правда, не так быстро, как хотелось бы, но все много быстрее, нежели могло бы быть.

Сегодня вместе с друзьями собрались во дворце. Наконец пришли новости от отца о продвижении шведов в прошлом году, а также о результатах тех сражений, которые были, включая выкладки по тактическим построениям противника. Надо отметить, что такой странный запрос в письме Петр, наверное, не получал никогда, но, разобравшись, он не только дал согласие на него, но и похвалил меня в своей несколько грубой манере.

– Итак, друзья, я наконец получил от нашего государя интересующие нас сведения! – с улыбкой начал я, показывая зажатые в руке три внушительных письма.

В бывшей гостиной, ныне именуемой только «Штаб», причем именно с большой буквы, восседали все те, без кого я не мог бы рассчитывать сделать все то, что уже сделано, и все, что, даст бог, еще будет. За широким столом в форме большого овала расположились мои товарищи. Как старые, проверенные временем, так и новые, еще совсем недавно бывшие от меня так же далеко, как и остальные жители Руси.

– Так начинай же скорей! – попросил меня Федор Заболотный, одногодок Прохора и его друг, ставший командиром всей артиллерии витязей, немного недотягивающей до полка. У него имелся недюжинный талант укладывать ядра и бомбы в нужные цели, в таких случаях говорят о провидении, и никак иначе. Что ж, я вполне согласен с этим утверждением, сам лично не раз присутствовал на полигоне во время стрельб батарей «колпаков».

– Федор дело говорит, ваше высочество, не мучай нас, – поддержал своего молодого товарища Артур, окончательно перебравшийся из Москвы в Рязань. Вот только основное свое производство – токарни – оставил в столице. Что, в общем-то, правильно: заказы шли пускай и не шквалом, но на жизнь и «спонсорскую» деятельность вполне хватает.

– Тогда слушайте и не перебивайте, иначе ничего не буду говорить, – предупредил я чересчур разошедшихся соратников. – Некоторые моменты я опущу за ненадобностью… Так, это не подойдет… Вот уже ближе… Ага, вот оно! Слушайте.

…Засим прошу тебя, Алешка, внимательно изучить сведения и отписать мне, дабы мне узнать, что нового ты для себя в них нашел.

Как ты уже знаешь, 3 июля в месте Головчине наши войска сражались с Карлом. В силу своей растянутости и заболоченности берегов реки, на которой расположилась армия, у командующих Меншикова и Шереметева не было постоянной связи, поэтому и тесного взаимодействия между флангами не получилось.