— Это мой супруг, — сообщила Мира, — его зовут Дарен.

Дарену на вид было не сильно больше, чем самому Стасу. Мире, впрочем, тоже. Дарен воткнул топор в пень, вытер пот со лба и с широкой улыбкой приблизился к гостю. Протянул руку.

— Привет!

Стас пожал руку — она была твердая, шершавая и горячая.

— Зачем рубить дрова? — тупо спросил Стас.

— В смысле?

— Мы же… в загробном мире.

Прозвучало и впрямь весьма странно. Но совсем не пугающе — в этой пасторальной местности.

— Ты прав, — весело согласился Дарен. — Это загробный мир. Ну, или предколыбельный, кому как нравится!.. Но и в нем надо работать.

— То есть работать надо, даже если ты умер? — Стас не удержался от нервного смешка. — Смерть от работы не освобождает?

— И от страданий тоже, — подхватил Дарен. — Поэтому глупцы те, кто покончил с собой в надежде убежать от проблем. После смерти проблемы только начинаются. Но мы с Мирой нашли свое призвание — привечать заблудшие души и утешать их. Или как минимум объяснять, что да как.

Стас вытаращил глаза. Посмотрел на Миру, потом на Дарена. Снова на Миру.

— Вы… встретились здесь?

Оба улыбнулись.

— Да.

«Они нашли друг друга после смерти! Как такое возможно?»

— Пойдемте в дом, — предложила Мира.

В доме было чисто и светло. Многие вещи пропали — например, груда тапочек и калош, которые вечно усеивали веранду возле порога.

Стас дотронулся до стен и шкафа для верхней одежды. Все реальное, отчетливое, различимое вплоть до мелочей.

И все же на самом краю сознания чувствуется присутствие желтого тумана… Стас не смог бы объяснить это ощущение. В восприятии оставалось что-то тусклое, чуть давящее на психику.

В коридоре не было люка, ведущего в подвал. Совсем, ни следа. Его не забили и не замаскировали. Его будто и вовсе никогда не было.

В гостиной на столе для гостей лежала скатерть и усеивали тарелки и чашки. В тарелках дымилась еда: суп, котлеты с зеленью, салаты. Стоял графин с оранжевым соком.

— Если честно, — сказал Дарен, когда все уселись, — здесь никому не требуется еда и вода. Но привычка есть привычка.

Стас сидел на том самом месте, где сидел обычно во время визитов в родную деревню. Дарен занимал стул бабы Насти, и Мира — место матери.

Все же она чем-то неуловимо напоминала молодую маму — ту, что оставалась на фотографиях.

Стас прислушался к себе: есть и пить он действительно не хочет. Есть легкое ощущение голода и жажды, но оно какое-то смутное, как если бы он испытывал эти чувства во сне. Больше намек на чувство, нежели оно само.

— Значит, мы в Перепутье? — произнес Стас.

Дарен ответил:

— Древние тауханцы называли это место Бардо, а европейцы — лимб или чистилище. Все это не совсем верно. Нас здесь никто не будет судить — мы сами себя судим. Точим виной, стыдом и сожалениями. Большинство здесь видят лишь часть реальности — они почти слепы.

— А вы все видите?

— Да.

— Почему у вас не кошачьи глаза?

Дарен и Мира переглянулись.

— Ты имеешь в виду «Глаза Бога»?

«Опять эти божественные очи», — с неудовольствием подумал Стас. И вслух сказал с легкой улыбкой:

— Все-таки кошки — это боги?

Мира покачала головой:

— Глаза Бога даны не всем.

— Кто эти огромные чудища в тумане? Пьющие кровь и занимающиеся… кое-чем?

— Они указывают путь дальше, — ответила Мира.

— Куда — дальше?

— В новую жизнь. Но мы не думаем, что нужно идти дальше. Нужно выбирать.

— Что выбирать?

Дарен поднялся, прошел мимо дивана и отодвинул шкаф. За ним обнаружилась ниша с лакированной полкой. Насколько знал Стас, в его настоящем доме ничего подобного не было. На полке в ряд лежали странные вещи: сетчатая серебристая маска на нижнюю часть лица; необычный аппарат, похожий на старинную печатную машинку, но без клавиатуры; свернутый в рулон кусок темной ткани.

Дарен развернул ткань, и она расправилась в длинный плащ-накидку.

— Что тебе нравится больше? — спросил он.

Стас тоже поднялся, осмотрел предметы, поджал губы.

— Да ничего мне не нравится, — признался он. — Что это за вещи? Откуда взяли?

Мира коснулась его плеча:

— Постарайся сосредоточиться и выбрать то, что больше на тебя «смотрит»! К чему у тебя притяжение? Если не выберешь, придется возвращаться назад, в темноту и чудовищам…

Стас протянул руку к плащу, но отдернул ее, так и не притронувшись.