Шрифт:
В силу важной роли науки в общественном управлении он был весьма быстро воспринят, использован и всесторонне развит государством (с одной стороны, испытывавшим перенапряжение из-за чрезмерных масштабов и сложности империи, а с другой – ощущавшим, пусть даже и без полноценного осознания, объективную необходимость дать больше свободы личности для развития новых технологий и в условиях общего усложнения общества).
В силу мощи самого передового в то время финансового капитала этот импульс практически сразу же был использован и им, – в частности, для усмирения борьбы социальных низов за свои права и постановки энергии этой борьбы на службу капитала и Империи.
Трансатлантический телеграф уверенно заработал (после неудачных попыток 1856–1858 и 1864–1865 годов) с 1866 года; в 1870 году была установлена прямая телеграфная связь Лондон-Бомбей, – а в Оксфорде создали кафедру изящных искусств, преподавать на которой стал Джон Раскин. Он говорил о нравственной обязанности распространения «великолепной традиции общества образованного, ценящего красоту, главенство закона, свободу, достоинство и самодисциплину» на «все низшие классы в Англии… и на неанглийские массы во всём мире». Речь шла о цивилизационной экспансии, о культурном империализме: об укреплении владычества Англии распространением её ценностей и превращения их в мировую доминанту. (Стоит отметить, немного забегая вперед, что эта стратегическая цель была достигнута уже американцами – после разрушения Советского Союза, в краткий период «конца истории» – полного торжества либеральной идеологии с 1991 года до её вырождения в американский экспансионизм в 2001 году вторжением в Афганистан и реализацией политики «экспорта хаоса» ради поддержания долларовой финансовой пирамиды и удержания таким образом мира от срыва в Глобальную депрессию [19].)
Сложившийся вокруг Раскина круг студентов-энтузиастов превратился в политическое сообщество «Круглый стол» или, иначе, «Детский сад» лорда Милнера. Умерший бездетным в 1902 году в возрасте 48 лет его ключевой член Сесил Родс [95] завещал обществу всё своё гигантское состояние, назначив распорядителями его членов «Альфреда Милнера и лорда Розбери, зятя своего главного делового партнера – лорда Натана… Ротшильда. Позднее, в первые 20 лет XX столетия, лорд Милнер стал одним из самых влиятельных политических деятелей в Англии и, соответственно, в мире (он руководил имперской и внешней политикой Британии.)» [4], став наиболее значимым идеологом и одной из главных движущих сил британского империализма.
95
Будучи крайне болезненным ребенком, в 17 лет был отправлен семьей в Южную Африку в надежде, что её климат укрепит его здоровье. В 18 лет начал торговлю алмазами в Кимберли и менее чем за 20 лет добился почти полного господства на мировом рынке алмазов. Основатель De Beers.
В честь «Наполеона Южной Африки» осваиваемые его компанией африканские колонии получили названия Северо-Западная (с 1890 года), Южная (с 1895-го) и Северо-Восточная Родезии (с 1897 года).
Впоследствии в его честь «Родезией» назывался объединяющий эти колонии регион и даже целое непризнанное государство, существовавшее на территории Южной Родезии с 1965 года, когда по итогам референдума (90 % избирателей составляли белые) была провозглашена независимость от Британии. Руководство Родези и рассчитывало на статус независимого британского доминиона (по аналогии с Канадой, Австралией, Новой Зеландией и соседней ЮАР), однако в 1970 году его притязания были окончательно отвергнуты Англией, и мировое сообщество в лице ООН по призыву последней категорически отказалось признавать мятежную колонию.
В 1979 году белые потомки колонизаторов проиграли длительную войну националистическим представителям коренного африканского населения; в 1980 году новое государство было признано мировым сообществом и стало членом ООН под названием Зимбабве.
Интересно, что фамилия Родс пишется так же, как английское название острова Родос (Rhodes), бывшего с 1309-го по 1522 годы местом базирования Ордена госпитальеров (он же Орден Святого Иоанна, с 1530 года – Орден мальтийских рыцарей).
«Круглый стол» последовательно развивал идеи не только самооправдания, но и преобразования британского империализма и прорабатывал планы глубокой трансформации Британской империи, которую его члены воспринимали в качестве образца устройства общественной и индивидуальной человеческой жизни [96] , ставившего, в том числе на основе идей фабианского социализма [97] , неумолимо растущее по мере развития промышленности самосознание английского пролетариата на службу империи.
96
Примерно как не так уж и задолго до этого Гегель воспринимал современное ему королевство Пруссия.
97
Фабианское общество, названное по имени римского военачальника Фабия Максима Кунктатора (Медлительного; считалось, что именно его медлительность во Второй пунической войне стала ключевым фактором, спасшим Рим), было основано в 1884 году в Лондоне и достигло расцвета на рубеже XIX-XX веков (в 1899 году центральное общество насчитывало 861 члена, провинциальные отделения – до 2 тыс.). Стремилось «к новой организации общества посредством эмансипации земли и промышленного капитала от личной и классовой собственности и посредством передачи их в руки общества в виде всеобщего блага» [295] за счет классового сотрудничества с опорой на рост самоуправления [85]. Фабианцы полагали, что объективно необходимое и неизбежное преобразование капитализма в социализм должно идти медленно, за счет постепенных институциональных преобразований.
Фабианство решительно отрицало эффективность классовой борьбы, опираясь на объективную заинтересованность пролетариата метрополии в укреплении империи (усиленную протекционистским для метрополии блокированием развития промышленности – и, соответственно, местного пролетариата, – в колониях).
Социализм сводился фабианством практически исключительно к увеличению доли рабочего класса и в целом социальных низов метрополии в доходах от эксплуатации колоний при повышении эффективности общественного производства за счет его лучшей организации (в виде в конечном итоге общественной собственности, но утверждаемой мирно и в интересах «классовой гармонии», то есть в первую очередь в интересах господствующего класса; при этом всеобъемлющим собственником должно было стать «общество» исключительно метрополии, но ни в коем случае не по-прежнему изуверски эксплуатируемого туземного населения колоний).
Как это свойственно всем империалистам, фабианцы ни в малейшей степени не являлись демократами: они глубоко «верили… в элитарность власти, а по отношению к казавшимся им неуклюжими… демократическим процедурам проявляли полную нетерпимость; в их представлении управление… должно было оставаться в руках высшей касты, сочетающей в себе просвещенное чувство долга с умением эффективно управлять державой» [4].
Эгоистическим интересам социальных низов метрополии фабианский социализм, окончательно переросший в социал-империализм уже в бурскую войну, действительно соответствовал значительно сильнее, чем классический социализм и выросший из него коммунизм, стремившиеся к большей справедливости для всех, а значит – к перераспределению ресурсов от метрополий в интересах колоний.
Отнюдь не случайно «Милнер состоял в клубе главных пропагандистов фабианского социализма Co-Efficients, среди двенадцати членов которого были… лорд Роберт Сесил и лорд Артур Бальфур – двоюродные братья, оба побывавшие премьерами. Империи. А главным единомышленником лорда Милнера в Co-Efficients был сэр Халфорд Маккиндер», преподававший в Оксфорде с 1892 года, один из создателей геополитики как науки (о её фундаментальном значении см. пример 16).
Идеи последнего «позаимствовал и сделал своими наравне с немцем Хаусхофером ведущий американский геополитик. Бернхем» [4], много позднее – в 1941 году – в своей одноименной книге [145] выдвинувший идею революции менеджеров и провидевший в ещё имперском по форме своей доминирующей организации мире формирование нынешнего глобального управленческого класса.
Не используя скомпрометированный коммерческой сферой термин «менеджеры», магистральную тенденцию отделения власти от собственности и концентрацию её в руках меритократии, то есть «достойных», – но отнюдь не аристократов, а управленцев, администраторов (достигшую апогея уже в условиях глобализации, см. [18], с итоговым подчинением собственности власти) – едва ли не раньше всех в мире уловил Герберт Уэллс, выразивший её в «Современной утопии» (1905) и «Новом Макиавелли» (1910–11) [353, 354]. Развитие этой идеи привело его к последовательному разрыву со ставшим архаичным Фабианским обществом, а сам подход взяла на вооружение молодая лейбористская партия [83].