В течение 1650-х годов более 100 тыс. ирландских детей в возрасте от 10 до 14 лет были разлучены с родителями и проданы в рабство в Вест-Индию и Новую Англию. В это же десятилетие 52 тыс. ирландцев (преимущественно женщины и дети) были проданы только в Барбадос и Вирджинию. В частности, в одном лишь 1656 году 2 тыс. ирландских детей по приказу Кромвеля были вывезены на Ямайку и там проданы в рабство английским поселенцам. Помимо этого, разумеется, продолжалась массовая продажа в рабство и мужчин.

Англия продолжала перевозить в свои колонии десятки тысяч рабов-ирландцев весь XVIII век. В частности, после восстания в 1798 году тысячи пленных ирландцев были проданы как в Америку, так и в Австралию.

Английские рабовладельцы действовали настолько методично и эффективно, что ни один увезенный ими ирландец так никогда и не смог вернуться на родину.

Британские исследователи предпочитают последовательно игнорировать массовую продажу ирландцев в рабство, предпочитая использовать нейтральные термины типа «законтрактованный работник». Однако ирландцы были пленниками, продаваемыми в рабство, – причём с ними, по многочисленным задокументированным свидетельствам, обращались значительно хуже, чем с африканцами (торговля которыми в те годы только начиналась), не принадлежавшими к ненавидимому англичанами католицизму.

Именно ирландская работорговля создала развитую инфраструктуру, которая затем была просто переориентирована на более выносливых африканцев. В силу этого (а также в силу значительно меньшего количества) последние в конце XVII века ценились весьма высоко – в 4–10 раз дороже, чем плохо переносившие жаркий климат ирландские рабы (2050 фунтов стерлингов против 5). Поэтому убийство ирландского раба была значительно меньшей финансовой потерей для рабовладельца, чем смерть негра, к которым относились значительно лучше, в том числе, и в силу их значительно большей рыночной ценности.

Английские рабовладельцы очень быстро стали массово использовать тотальное изнасилование доставшихся им ирландских женщин не только для собственного удовольствия, но и для увеличения совокупной популяции рабов, – так как дети рабов тоже являлись рабами, приумножая бесплатную рабочую силу хозяина.

Даже если ирландской женщине каким-то образом удавалось получить личную свободу, её дети оставались рабами, – и ирландские матери, несмотря на новообретенную свободу, не имели возможности оставить детей и оставались в услужении рабовладельца.

Прагматичные англичане быстро нашли наиболее эффективный способ применения этих женщин для систематического получения прибыли: поселенцы начали массово скрещивать ирландских женщин и девочек (в ряде случаев не старше 12 лет) с африканскими мужчинами-рабами. Новые рабы-«мулаты» были более выносливы и покорны, чем ирландцы (так как не знали свободной жизни и обычно даже не подозревали о её возможности) и потому приносили качественно больше прибыли, – не говоря об экономии денег, понадобившихся бы на приобретение новых рабов.

Практика скрещивания ирландских женщин и африканских мужчин в английских колониях за несколько десятилетий стала настолько массовой, что постепенно начала подрывать африканскую работорговлю. В результате в 1681 году был принят специальный закон, «запрещающий спаривание ирландских женщин и африканских мужчин с целью производства рабов», – однако этот запрет касался исключительно «производства рабов на продажу» [266].

В 1698 году английский парламент запретил монополию работорговли, сделав её общедоступной и способствовав переносу её центра в Англию. Только за десятилетие (1783–1793 годы) и только ливерпульские работорговцы продали 300 тыс. черных рабов за 15 млн фунтов, инвестированных в ливерпульскую промышленность. Доля невольничьих рейсов в африканском трафике Ливерпуля составляла 95–98 % (число приписанных к нему кораблей для перевозки рабов выросло с 15 в 1730-м до 132 в 1792 году), – а ведь центрами работорговли были и Лондон, и Ньюпорт. Английский флот обеспечил транспортировку половины всех африканцев, обращенных в рабство в XVIII веке. «Если до английской монополии на работорговлю [полученной в результате завершения Утрехтским миром в 1713 года дележа испанского наследства – Англия получила монополию на продажу рабов в испанские колонии в Америку, прибыль делилась пополам между двумя монархиями] в Америку было переправлено около 290 тыс. негров, то в результате деятельности англичан – полтора миллиона» [68].

«…Именно Англия была инициатором широкого развития рабства в своих американских колониях. Колонии были в первую очередь акционерным предприятием, и значительная часть американских земель принадлежала не обосновавшимся там «джентльменам», а… акционерам из Лондона. Классический пример – …Джорджия. Рабство там ввели только в 1750 г. – по настоянию Лондона, которому требовался… виргинский табак. Штат Южная Каролина десятки лет прекрасно существовал без рабства, производя кукурузу, свинину, вывозя оленьи кожи, древесину и пеньку (всё это вовсе не требовало рабского труда). Однако в 1710 г. акционеры из Лондона категорически порекомендовали заняться рисом, – а вот рисовые плантации существовали исключительно на рабском труде» [8].

Англия сошла с этого в прямом смысле слова сатанинского пути и прекратила систематические поставки рабов лишь в 1839 году – причём в силу сугубо экономических причин [136] : распространение более сложных технологий объективно требовало использования лично свободной рабочей силы (кроме того, запрет работорговли начинал заблаговременно душить производство хлопка в США, которое в перспективе стало бы конкурентом английских плантаций в Египте и Индии, на которых работали наемные рабочие [8]).