Шрифт:
– Он исчез. А Стенли мертв. Кто-то закопал его моей собственной лопатой.
Миссис Сноу прижала пальцы к губам. В средний палец, словно шрам, вросло золотое обручальное кольцо.
– Закопал? В саду?
– Нет. Наверху каньона.
– И вы думаете, что это Фредерик?!
– Я не знаю.
Я счел необходимым вмешаться.
– Мы рассчитывали, что ваш сын, миссис, мог бы что-нибудь рассказать нам на эту тему.
– Понимаю… – ее лицо внезапно прояснилось, словно лампочка за секунду до того, как перегореть. – Я спрошу его. Меня он не боится и я смогу добиться от него намного больше, чем кто-либо посторонний.
Миссис Броудхаст покачала головой и двинулась к двери в глубине комнаты. Миссис Сноу вскочила, словно танцовщица, чтобы преградить ей путь. Прижавшись спиной к двери, она быстро проговорила:
– Я прошу вас не входить в его комнату. Там не убрано, а Фредерик сейчас избегает людей. Он в очень плохом состоянии.
– Стенли тоже, – в горле миссис Броудхаст что-то клокотало. – Мы все в очень плохом состоянии!
Она вдруг закачалась, уже не впервые, и чуть не потеряла равновесия.
Ее губы растянулись в полуусмешке, словно она смеялась над нами. Миссис Сноу, переменчивая и подвижная, словно ртуть, моментально оказалась рядом с ней. Она подхватила ее под локоть и усадила в удобное кресло на колесиках.
– Вы плохо чувствуете себя, – проговорила она. – Это неудивительно, если все, о чем вы сказали, правда. Я принесу воды. А может, все-таки чашечку чая?
В ее голосе звучала искренняя тревога, но я не мог избавиться от впечатления, что мы имеем дело с непревзойденной притворщицей. Она могла бы и неделю водить нас за нос, если бы мы стали играть в ее игры.
Я вышел в кухню и окликнул ее сына по имени. Из-за дверей в глубине долетел приглушенный ответ. Постучав, я заглянул внутрь. В первую минуту я рассмотрел только узкую полоску солнца, проникающую сквозь опущенные жалюзи. Потом я разглядел садовника, свернувшегося, подогнув ноги, в дальнем конце металлической кровати. Он так сжался, словно хотел стать невидимым.
– Прости, что потревожил тебя, Фриц.
– Не за что… – раздраженно ответил он.
Я сел в ногах кровати лицом к нему.
– Это ты утром принес мотыгу и лопату наверх каньона?
– Наверх каньона? – повторил он.
– Да, к охотничьему домику. Ты принес?
Он задумался, прежде чем ответить.
– Не-ет…
– А ты знаешь, кто принес?
– Не-ет…
Но он отвел от меня глаза. Лгать не умел. В дверях неслышно появился Килси. Его широкое лицо было лишено выражения, словно он ждал чего-то.
– Лопатой и мотыгой, – сказал я Фрицу, – похоронили Броудхаста. Если ты знаешь, кто их принес наверх, то, скорей всего, знаешь, кто убил Стенли.
Он так быстро и панически закрутил головой, что его лицо расплылось белым пятном.
– Он сам их взял, когда пришел за ключом. Взял и сунул в машину.
– Это точно, Фриц?
– Ей Богу!
Он начертил пальцем крест на своей груди.
– Почему же ты сразу не сказал?
– Он запретил мне.
– Стенли запретил тебе?
– Да-а… – он старательно кивнул головой, – он дал мне доллар и велел поклясться, что я никому ни слова не промолвлю.
– А он не говорил, почему?
– А это и не нужно, все знают, что он боится матери. Она очень не любит, когда берут ее инструменты.
– А не говорил, зачем ему инструменты?
– Сказал, что идет искать наконечники для стрел.
– Наконечники для стрел? И ты ему поверил?
– Поверил. Мы часто тут выкапываем индейские наконечники…
– И потом он на машине поехал наверх?
– Да-а…
– С девушкой и малышом?
– Да-а…
– А девушка ничего не говорила?
– Тогда нет…
– Что значит «тогда нет»? Она говорила в другой раз?
– Не-е… Она вообще не говорила…
Но его глаза снова ушли в сторону. Он смотрел на полосы света, пересекавшие комнату, они тянулись к нему, как напоминание о нормальном мире.
– Когда ты видел ее во второй раз, Фриц?
На минуту он застыл в молчании. Казалось, что его глаза – единственные живые существа в комнате. На пороге, за спиной Килси, появилась миссис Сноу.
– Это беззаконие, – сказала она мне. – Вы нарушаете его права. Ничто из того, что он говорит, не может быть использовано против него. В конце концов он невменяем, я могу доказать это свидетельствами врачей!