— Ты выглядишь не менее прелестно! — искренне произнесла Сьюзен, отметив, как соблазнительно выглядела небольшая грудь подруги в достаточно открытом лифе сиреневого платья.

— Спасибо, дорогая! Знала бы ты, как сильно утянут мой корсет, чтобы всё остальное казалось немного больше, — тихо произнесла Эшли и многозначительно покосилась на свое декольте.

— Кое-кто оценит твои формы, — так же тихо сказала Сьюзен и натянуто улыбнулась, изо всех сил стараясь скрыть, что отчаянно ревнует подругу к Кристиану.

Ему точно должен понравиться тот вид, что открывался сверху.

— Только я совсем не могу дышать. Придется пропустить несколько танцев и почаще выходить на улицу. Тут и так уже слишком душно, — с видом, что изнемогает, произнесла Эшли и помахалась веером.

— Тогда тебе стоило запастись нюхательными солями. Однажды мне тоже перетянули корсет, и я потеряла сознание прямо в танце. Моему партнеру пришлось проявить немалую силу и ловкость, чтобы не дать мне упасть прямо посреди зала и отнести к софе.

— К каким еще женским уловкам вы прибегаете, мисс Хейли, чтобы поиздеваться над несчастными поклонниками? — раздался совсем рядом саркастический голос Кристиана. — Или теперь все из них вы отыгрываете на бедном Гейтсе?

Внутренне готовая к нападению, Сьюзен резко развернулась на каблучках и дерзко посмотрела ему прямо в глаза.

— А вы, мистер Эттвуд, когда, наконец, повзрослеете и перестанете вести себя как мальчишка? Ваши выходки были простимы лет десять назад, но сейчас они говорят лишь о вашем дурном воспитании.

— Хотите поговорить о том, кто из нас более испорчен и чье воспитание хуже?

Услышав его недвусмысленный намек, Сьюзен тут же осеклась, а в глазах отразилась боль. Она выглядела так, словно получила удар. Опустив голову, она еле слышно произнесла:

— Нет, этого я не желаю.

Повисла напряженная тишина. Сьюзен не видела, с каким сожалением Кристиан смотрел на нее, и что в его глазах боли и сожаления было не меньше чем в ее. Он виновато поджал губы, а потом вкрадчиво произнес:

— Мисс Хейли, я не хотел… — но не успел он договорить, как с другой стороны к их компании подступил возбужденный Уолтер и перебил его.

— Это не дороги, а какая-то сплошная полоса препятствий! Только я выехал из дома, как лошадь угодила в яму и потеряла подкову! Пришлось возвращаться и пересаживаться на другого коня. Сьюзен, прости, что опоздал. Надеюсь, ты не успела найти мне замену на первый танец?

— Не волнуйся, этот танец принадлежит тебе по праву. Я никому его не отдам, — произнесла она язвительным тоном, явно обращая его к Эттвуду, а затем подхватила Уолтера под руку и, с высоко поднятой головой, повела его к другим гостям.

Танцы и веселье помогли Сьюзен немного отвлечься от грустных мыслей. Кристиан держался от нее на расстоянии. Или это она держалась от него на расстоянии. Эшли все таки пришлось несколько раз покидать зал и выходить на террасу, чтобы подышать свежим воздухом. Когда ей вновь чуть не стало дурно, Сьюзен отправилась вместе с ней.

Вечерняя прохлада и легкий ветерок, казалось, обладали живительными силами, и стоило несколько минут подышать воздухом, как голова прояснивалась и появлялись силы. Совсем скоро должно прозвучать объявление о помолвке. И если Эшли была счастлива и делилась своими восторгами по этому поводу, то Сьюзен лишь улыбалась и, чтобы не выдать свою грусть, как попугай повторяла за ней ее же слова.

— Нам пора идти! — с волнением выдохнула Эшли. — Всего два танца, и мой Кристиан с твоим Уолтером сделают официальное заявление! Сьюзен, ты счастлива?

Она схватила руки подруги и прижала их к себе.

— Я очень счастлива! — соврала Сьюзен, при этом на ее глазах выступили слезы.

— Я тоже готова расплакаться! — не так истолковала Эшли ее реакцию. — Но пока нужно держаться. Не стоит появляться перед гостями с красными глазами.

— Да, ты права. Ты иди, а я еще немного постою и подожду, когда слезы высохнут.

— Я могу остаться с тобой.

— Не надо. Одной мне будет легче справиться с собой.

Эшли согласно кивнула и отправилась в дом, а Сьюзен, смотря в темноту, уговаривала себя быть сильной. Но вместо того, чтобы успокоиться и обрести душевное равновесие, принялась ругать себя за то, что любила и ненавидела Эттвуда. Он один был виновником всех ее бед. Он соблазнил ее, показав, какими желанными могли быть мужские ласки, а теперь он унижал её за её же слабость. За те интимные уроки, которые сам преподал ей.