— Не буду.

— Пока.

Начинать утро с кофе, поглощать его аромат и теплоту выработалось до рефлекса. С ним уходят тревоги, и думаешь: жизнь всегда удаётся, и всё, что нужно, — это только спокойствие и чтоб никто не склонял к смирению. Вот такая простая истина в стаканчике, подаренном кофемашиной.

— Тоже люблю кофе натощак. — Заведующая столовой Лариса Анатольевна нажала на кнопку, и аппарат завибрировал. — Хотя давление и всё такое, но вот не могу себе отказать в этом маленьком удовольствии.

— Вроде учёные выяснили, что чашка кофе в день гипертоникам вреда не приносит. — Лена сделала глоток и зажмурилась, наслаждаясь сползающим на уровень души вкусом.

— Ой, эти учёные сегодня одно говорят, завтра другое. — Заведующая осторожно вытянула стаканчик, держа его за ободок двумя пальцами. Сделав глоток, тоже на секунду зажмурилась.

— Лариса Анатольевна, а вам этот портрет никого не напоминает? — Лена кивнула на фоторобот, прикреплённый скотчем на дверь библиотеки.

Заведующая оглянулась, но не задержала внимания.

— Нет, я вчера уже разглядывала, перебирала в голове, присматривалась ко всем в столовой, но нет. Несуразное какое-то лицо. Невозможно определить молодое или старое.

— В описании сказано лет пятидесяти.

— По фото так не скажешь. Впрочем, я понимаю, вам, молодым, мы, пятидесятилетние, кажемся стариками. Хотя и выглядим моложе, чем наши родители в этом возрасте. Каждое новое поколение пенсионеров выглядит моложе предыдущего. Не замечали?

— Не знаю, — Лена отпила ещё глоток. — Не обращала внимания.

— А я обратила. Есть возможность. К нам ведь пенсионеры в основном приезжают. Таких, как вы, немного, это просто каникулы рождественские, и то все молодые в основном на базе собираются.

Заведующей очень хотелось поговорить, но тема пенсионеров мало интересовала Лену.

— А мне вот кажется, что человек на фотороботе чем-то напоминает Леонарда Леонидовича, нет? — Это был запрещённый приём, но хотелось снова вернуть разговор в плоскость расследования.

— Лихомота? — Заведующая снова обернулась и, сощурив глаза, впилась взглядом в фоторобот. — Да ну. Ничего общего. И вообще, я Триэля уже много лет знаю. Этот человек на убийство не способен.

— Мы сами не знаем, на что порой способны, — Лена допила кофе и выбросила стаканчик в урну. — Однако он очень приставуч к женщинам.

— О, это да. Женщин он действительно любит, но поверьте мне, все его ухаживания ограничиваются вечерними танцульками. За глаза мы зовём его наш танцор диско. Конечно, сейчас он раздосадован.

— Почему?

— Так танцев нет уж сколько дней. И когда теперь будут, неизвестно. То гибель этой женщины, вроде как траур трёхдневный, а теперь ещё и наш диджей заболел.

Телефон в кармане Лены завибрировал, и это был хороший повод закончить разговор.

— Извините, — Лена достала телефон и отошла к окну фойе.

— Рязанцева! — гаркнул в ухо скрипучий голос Волкова. — Дрыхнешь ещё?

— И тебе доброе утро, Игорь. Если ты надеялся меня разбудить, то тебе не повезло.

— Да, надеялся, хотел сделать тебе приятное, — загоготал в трубку Волков.

— Чего звонишь? Неужто фотографии раздобыл или за деньги свои волнуешься, спать не можешь?

— Ну и зараза ты, Рязанцева! Любишь людей мучить, садистка. А я ведь к тебе с хорошими новостями.

— Хорошие — это если ты скажешь, что фотки уже у тебя.

— Лучше!

— Что лучше?

— Готовь поляну, Рязанцева. Сегодня мы придём к тебе в гости.

— Кто это мы?

— Я и Лисицын! Собственной персоной тебе фотки принесёт, можно сказать, на блюдечке с золотой каёмочкой.

— Игорь! — Лена захлебнулась от переизбытка чувств.

— Только деньги мне сразу на входе отдашь, поняла?

— Да я тебя расцелую, Волков! Ты ж моя радость!

— Это лишнее, — серьёзно прогнусавил судмедэксперт. — Не надо фамильярностей, только деньги.

— Но как? Как тебе удалось его уговорить?

— Ёптить, Рязанцева, ты ещё не поняла, что имеешь дело с профессионалом.

— Надеюсь, ты не применял незаконных методов.

— Незаконные — это у тебя, Рязанцева. Забрать деньги и не отдавать, а потом ещё шантажировать и принуждать к противоправным действиям — это всё на тебе, следачка. А у меня всё по-честному. Продул в шиш-беш — значит, отрабатывай.

— Ты что, на кон поставил?..

— А это уже тебя не касается. Тебе фотки нужны? Получишь. А что касается служебного… Так он всё равно увольняется. И не я тому причина, он сам так решил, до меня ещё. В него следачка влюбилась и терроризирует, ну, типа, как ты меня. А он кремень.