****

…Бормотание не смолкало. Изредка я улавливал знакомые слова, но речь казалась бессмысленной. Мучил холод, как будто я спал на улице. Я сплю???!

Меня словно подбросило над офисным креслом, над столом и клавиатурой компа, на которой я так удобно устроился. Я захлопал глазами, как филин, вытащенный на свет из дупла, и ошалело огляделся. Таня за соседним столом работала, не обращая на меня внимания, как и Женевьева, сидящая за столом напротив. Гарик, похоже, и сам спал, а Сашка, говоривший по телефону, заметил мое движение, глянул в мою сторону и продолжил разговор. Я бросил взгляд на часы – я не помнил по крайней мере последнего часа. Я час дрых на работе и никто – никто из ребят! – даже не думал меня будить.

Я не привык спать днем и теперь чувствовал себя ещё хуже прежнего. Мутило, знобило, и опять болела голова. Я тихо выскользнул из офиса, дошёл до конца коридора, где стоял кофейный автомат. Скрючившись от гуляющих по коридору сквозняков, я вцепился в горячую пластиковую чашку, как в последнюю соломинку. Через силу отхлебнул кофе с ароматом помойки при овощном магазине и прислонился к стенке, потому что сесть здесь было некуда. Темное стекло шкафчика отражало мою хмурую физиономию – в отражении не очень хорошо были видны глаза, зато круги под ними – загляденье.

Сон отступил, вместо этого появилось ощущение, что кто-то выдергивает из-под меня ковер. Я откинул голову назад, на стенку и прикрыл глаза, но тут заметил, что по коридору ко мне идет Таня.

Нынешняя её прическа призвана символизировать болото – волосы выкрашены во все оттенки зеленого, уложены кочками и подколоты желтой искусственной лилией. Я засмотрелся, и не сразу въехал в то, с чем она пыталась до меня достучаться.

Верная, проверенная во всех бурях, дизайнер Таня работает с нами со времен открытия «Фишки», стойко пережив все тяготы старта малого предприятия, отсутствие заказов, задержки зарплаты и залеты раздолбая-директора без малейшего опыта работы, то есть меня. Когда наши дела пошли на лад, она пару раз пыталась свалить, но всякий раз быстро возвращалась, угнетенная долгими согласованиями, дресс-кодами и штрафами за опоздания, противными всякой творческой натуре.

Если Тане я готов прощать опоздания, прически-болота и зубовный скрежет, когда клиенты просят что-то исправить в выстраданном макете, то огненно-рыжий дохляк Гарик, от хипстерского шмотья которого за версту разит анашой, умудряется бесить меня по всем фронтам. Я бы давно забил его дыроколом, но в те моменты, когда я к этому наиболее близок, он вдруг выдает очередное гениальное решение, и я откладываю расправу на потом. А застенчивая поначалу и не в меру веселая теперь Женевьева до сих пор не имеет внятных обязанностей – я держу её за исключительную внимательность и любовь к бумажной возне.

…Следом за Таней я вернулся в кабинет, оглядел коллег, выбирая, на кого обрушить груз ответственности за очередной свой косяк, и неожиданно даже для самого себя остановился на Женевьеве.

Я опомнился, только когда она, пунцовая от возмущения, выскочила из-за стола, схватив по дороге сумку и куртку, и яростно хлопнула дверью.

– Жень! – заорал я вслед, – Жень, ну, блин!

Я обернулся к остальным, встретился с метавшими молнии глазами Сашки, с ошарашенным взглядом Гарика и обратился к Тане:

– Танюх, ну сбегай за ней, пожалуйста!

– Сам беги, – буркнула она, протискиваясь мимо меня к своему столу. – Ты ж на неё наорал.

Я выскочил в коридор. Чья-то любопытная физиономия высунулась на шум из-за дальней двери и, увидев меня, тут же исчезла. Женевьевы уже не было и в помине. Я ругнулся, достал из кармана сигареты и пошел в курилку.

Через минуту нарисовался Саня.

– Ещё уволится, – вздохнул я. – Очень вовремя!

– Ты сам-то не охренел?!

– Да я знаю, – я набрал Женевьеву, но очень скоро услышал отбой. – Ну, психанул раз, ну что теперь!

– Брось, Виталь, ты вообще стал психованный после развода!

– После развода? О, да, это был развод! Меня развели, как лоха. Меня до сих пор не отпускает это чувство, когда тебя будто что-то цепляет и тащит волоком. И знаешь, что самое удивительное? Что теперь я о нем почти жалею! Я позволил себя убедить в том, что не так уж хреново мне и было. А главное – это все могло длиться и дальше! Мне просто тупо повезло!

– Так пользуйся этим, блин!!!

Я решил сделать уборку. Учитывая, насколько редко меня посещает подобное желание, его появление сейчас отдавало позерством. Но, в конце концов, она отсюда выехала уже давно, значит, уже можно. Я и так постоянно чихаю от висящей в воздухе пыли.

…В книжном шкафу я обычно вытираю только края полок. Хотя, говорят, сами книги тоже нужно проветривать. Я доставал их стопками, проводил по полке тряпкой, потом ставил обратно по одной. Странное дело – каждый раз, когда я брал книгу в руки (я в этот момент вытирал те полки, что на уровне глаз, где стоят мои любимые произведения), секундной вспышкой в голове всплывало всё её содержание. В основном это были современные романы, хулиганские истории, романы-путешествия. Некоторые из них я прочёл ещё в зеленой юности, и теперь, оглядываясь назад, могу сказать, что они даже в некотором роде определили мой путь. Другие попались мне позже, но тоже оказались близки настолько, как будто их написал я сам. Я моментально вспоминал, где я их читал и каким тогда был, и оттого казалось, что я бережно ставлю на полку куски собственной жизни.