Софи понятия не имела, к кому обращается вдова, но неловко сказала: «Я бы назвала его каштановым, ваша светлость».

— Нет, он определенно темно-рыжий, — решительно заявила вдова.

— Почему так важно, какого цвета у нее волосы? — рявкнул Джек.

Он и его брат стояли как можно дальше друг от друга, не находясь на противоположных концах комнаты, и оба казались сердитыми. Святые небеса, это и была та семья, в которую Диана хотела выдать ее замуж? Софи почувствовала непреодолимое желание просто убежать, но Арабелла крепко держала ее на месте.

— Я только думала о том, какими красивыми будут мои внуки, — безмятежно сказала вдова, и на мгновение воцарилась потрясенное молчание, прежде чем Джек разразился бурными протестами. Ричард, казалось, тоже был озадачен.

— Мама, ты не можешь говорить это всерьез. Мы даже не знаем, кто эта девушка, и ты хочешь выдать ее замуж за Джонатана?

— Я не знал, что тебя это волнует, — с горечью сказал Джек.

— Возможно, я решил спасти ее от ужасной участи выйти за тебя замуж, — выплюнул Ричард в ответ.

— Хватит! — воскликнула вдовствующая герцогиня, захлопнув веер и хлопнув им по ладони с такой силой, что Софи вздрогнула. — Леди Арабелла, вы можете подтвердить, что мисс Дрейпер — леди с хорошим характером и безупречными моральными устоями?

Арабелла с энтузиазмом кивнула.

— Да, конечно!

— Тогда без сомнения, действия моего сына поставили под угрозу ее репутацию, на что вы так остро указали, и он должен жениться на ней, чтобы спасти ее доброе имя.

«Но он не герцог», — подумала Софи и тут же упрекнула себя за мелочность. Хотя это был не тот результат, который она или Диана предсказывали, возможно, это была и не совсем та катастрофа, которой она боялась. Брат герцога все же пользовался большим уважением, и, конечно же, у него есть собственное состояние…? Кроме того, слишком быстро стало бы ясно, что она никто, и у нее нет доброго имени, которое нужно было бы спасти. Софи скромно склонила голову, соглашаясь с заявлением вдовы, и, взглянув на лорда Клейтона, увидела, что у него было грозное лицо.

— Очень хорошо, мама, — сказал Джек, прищурив глаза. — Я сделаю предложение мисс Дрейпер. Но она вольна в любое время разорвать нашу помолвку, если пожелает.

В его голосе был явный вызов, и взгляд, который он бросил на Софи, недвусмысленно сказал ей, что он видит ее такой, какая она есть. Софи была уверена, что он не собирался мирно соглашаться на эту помолвку, и ее охватило чувство страха.

— Чудесно! — воскликнула герцогиня, и Софи могла бы поклясться, что аристократка подмигнула ей.

По какой-то причине это еще больше выбило ее из колеи.

Ричард и Джек столкнулись лицом к лицу за столом для завтрака, как два пса в бойцовской яме, ощетинив шерсть. Между ними возникла такая неприкрытая враждебность, что Джек был уверен, что в следующий момент они оскалят зубы друг на друга и зарычат. Однако вдовствующая герцогиня просто налила себе еще чашку чая и сказала: «Ричард, не мог бы ты передать мне варенье?»

В тот вечер она не позволила ни одному из своих сыновей отправиться в свои клубы, и настояла, чтобы они оба проводили ее домой и остались на ночь в ее великолепном особняке в Мейфэре, как будто они все еще были счастливой семьей.

Судя по выражению лица Ричарда, единственное, что могло бы сделать его счастливым, — это никогда больше не видеть Джека.

— Итак, я отправила свой экипаж за мисс Дрейпер и леди Тарли, чтобы мы могли обсудить приготовления к свадьбе. Возможно, немного рановато для утреннего визита, но это неважно.

— Поскольку это меня не касается, я откланяюсь, — сказал Ричард, начиная подниматься со стула, но вдова остановила его своими следующими словами.

— Жениться твой брат! Это, безусловно, касается и тебя. Я не верю, что вчера вечером вы были должным образом представлены мисс Дрейпер, так что, по крайней мере, вам нужно с ней познакомиться.

— Это абсурд. Все знают, что Джонатан — повеса, и принуждение его к женитьбе этого не изменит, мама.

Джек откинулся на спинку стула с ленивой улыбкой.

— Конечно, нет. Я просто делаю это, чтобы спасти доброе имя мисс Дрейпер. Моим любовницам будет все равно, ждет ли меня дома жена.

— Ты произносишь…

— Мальчики!

Грудь вдовствующей герцогини тяжело вздымалась.

— Достаточно.

За столом воцарилась ледяная тишина. Джек сожалел, что расстроил свою мать, но по отношению к Ричарду не испытывал никакого раскаяния. Его старший брат всегда был слишком скор на суждения, считая себя морально выше во всех отношениях.